Размышления в окружении мотыльков. Путь детства. Роман Игоревич Журко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и далеко выдохнув, я смело примешал к белой акварели немного желтой и решительно покрыл этим составом мамино лицо, стараясь не вылезть на уши и не залезть в глаза. Это была не та кожа, на которую я привык смотреть перед сном, когда мамина рука касалась моей головы, но пришлось смириться. Что-то китайское… китайцы ведь желтые?

      В конечном счете я мог сказать маме, что красок было немного и времени мало, и вообще нам не рассказали, как сделать так, чтобы голова не казалась плоской и без подбородка. Во мне примирительно созрели все эти оправдания, и я отдал портрет воспитательнице с чувством продуманной защиты. И та забрала его к себе, в тайную комнату, сохнуть. Туда, где пропадали все воспитатели на тихом часу.

            Настал тот самый день. Нам вручили наши произведения, выдали по ландышу и построили в ряд. Зашли мамы. И мы, как по команде, под некую престарелую музыку из патефона, бросились врассыпную, врезаясь в толпу одетых мам и вручая им беспристрастный цветок и эти наши высохшие акварели.

      Вот оно. Освобождение, воля… теперь никаких обязательств и пыток, можно обо всем забыть. Весна! Теперь точно весна. Пытки праздниками кончились. Скоро к бабушке на вареники, к дедушке – на рыбалку. Ура! Внутри меня выросло твердое убеждение, что я вырос настолько, что могу даже через забор перелезть, а может, даже и с первого этажа спрыгнуть! И вроде все рады вокруг, и мама ничего не заметила. Кто-то даже написал «с 8 мартом» под мамой – и тоже ничего! Вот это чудеса.

      Когда мы пришли домой, мама с гордостью просунула мой рисунок под стекло книжного шкафа. Рисунок прогнулся, но устоял. Хитрый синий взгляд теперь встречал меня каждый раз, когда я подходил к полкам за энциклопедиями с динозаврами. Портрет долго смотрел на меня, а я на него. Изо дня в день, перебегая от одной минуты к другой, пока я не привык к нему. К своему страху, поражению и освобождению. Но оказалось, это только начало моих пыток акварелью.

      Взгрустнул бродяга февраль. Я пошел в третий класс. Сел за первую парту. Моя подруга акварель смотрит на меня разноцветными глазами, в некоторых ячейках, синей и фиолетовой, краски осталось лишь по краям. Старательно размазюканные воронки упирались в дыры из белой пластмассы. Я не жалел краски для неба. Учительница трубит:

      – Сегодня мы будем рисовать портреты своих пап! Их мы подарим им на 23 февраля! Все знают, как выглядят их папы? Ха-ха-ха. Приступаем!

      Ну и ну. Восьмимартовский кошмар умылся во мне. В подмышки просочился холодный пот. Меня снова настигли и воткнули кисточку в горло. Я значительно повзрослел, отчего симптомы от портретной фобии развились еще отчетливее. Почти бесконтрольно. Руки мои начали дрожать. Я, конечно, приступил к рисованию, и лысая голова папы выходила сносно до поры до вре-ме-ни, но вот когда дело дошло до кожи… пот превратился в весенние ручейки, небольшие, но в них вполне можно было утопить с десяток солдатиков, если всунуть их туда головой. Прямо в весну! Я резко бросил руку в коричневую краску! В белую! Начал покрывать папино лицо… и… кошмар воплотился СКАЧАТЬ