вызывающая восхищение своей молодостью и пышностью, которая потом заматереет, потемнеет, станет более жесткой, как и положено леди в таком серьезном возрасте. Не хотелось думать, что всё в природе закономерно, и что за зрелостью придёт неминуемо и старость с пожелтевшими кронами, но это будет потом, поздней осенью, которая тоже будет по-своему прекрасна. А сейчас думалось только о приближающемся карнавале красок, потому как парки покроются цветочными платформами, каждый метр свободной земли в Москве будет украшен цветочной клумбой. Всё весной пестрит, благоухает. Чем не карнавал? Серая земля меж асфальтовыми тротуарами покроется нежным ковром молодой и сочной травы , добавив работы коммунальным службам, которые , как муравьи разбредутся по лужайкам, приводя буйное зеленое безобразие в строгий порядок: раз растешь, трава-мурава, в городе, будь добра, соответствуй стандартам: вот тебе место, вот тебе размер, а дальше-больше, ни-ни! И запахнет парным молоком, а вы думаете, чем пахнет свежескошенная полянка, молоком, ммм! Эти воспоминания были скорее уже на уровне подсознания, потому что у прабабушки в деревне, которая находилась на границе с грозной тайгой, она бывала в младенчестве. Как-то всплывали иногда очень четкие картинки той прошлой жизни, полной какой-то первобытной красоты и простоты. Всё было понятно: вот деревня, здесь работают и выживают простые люди, живущие своим трудом. Жизнь суровая, потому выживание. Работать её предки начинали очень рано, часов с четырех. Пока корову подоят, всю скотину накормят, в сараюшках почистят – вот уже и ребятню в школу поднимать, завтраком кормить. Еда простая: молоко парное, ещё с теплой пеной, покрывающей кувшин сверху шапкой, домашний хлеб с хрусткой корочкой, который пекли в настоящей русской печи, так-то электричество было, но часто что-то там ломалось, и люди привыкли обходиться без него, благо печь была в каждом доме. Быт был простым, но сложным. Бельё по старинке стирали на реке. И когда появились стиральные машинки, многие ещё долго предпочитали прежний способ. Выйдешь на берег в специально отведённое для этого местечко, что находится ниже деревни, на доске потрёшь бельё, помнёшь его, а потом полощешь в ледяной проточной воде, такой ледяной, что руки прабабушки аж посинеют, после развесишь белоснежное бельё на длиннющих верёвках, поднимешь их повыше, сохнет. А пахнет потом, как оно пахло, ни один кондиционер не сравнится с этим свежим запахом природы. А рядом была тайга! Её и любили, и опасались, потому что ошибок, и небрежного отношения к ней не прощала. Так жили и её предки, потому дальневосточники слыли простыми, без затей людьми, тружениками, с открытой душой и жестким прямым характером, не терпящим подлости и предательства, так и её воспитывали. Конечно, в жизни в Москве ей это часто мешало, сталкивалась с непониманием – тебе, что больше всех надо – нет, не больше, но надо, надо сделать быстро и по высшей планке, так учили её родители, так учили её предки, такой жизнью жили её земляки, суровые, но правильные какие-то. Там, на севере, не забалуешь, чуть промедлил, и всё, каюк! Так, рассуждая о своей непростой жизни, Ника поплескалась
СКАЧАТЬ
