Остановись, мгновенье…. Виктория Токарева

Чтение книги онлайн.

      На дворе – шестидесятые годы. Время дефицита. Вся страна ела одно и то же: вареную колбасу под названием «Докторская», филе трески, заветренное мясо на костях.

      Подруга Нателла (грузинка) познакомила меня с мясником Славой из соседнего гастронома. Грузины умеют вкусно кушать.

      Я спускалась в подвал, Слава отрезал от мясной туши роскошный кусок с сахарной косточкой посредине. Такое мясо было жалко есть. Его хотелось рисовать. Получился бы натюрморт, как на полотнах голландцев.

      – Где ты это взяла? – удивилась моя свекровь.

      – В соседнем гастрономе.

      – Там этого нет. Я сегодня туда заходила.

      – Вы не туда ходите, – объяснила я. – Надо идти в подвал к Славе.

      Соня не поняла:

      – К какому Славе?

      – В подвале дают дефицит, – растолковала я. – Деньги мимо кассы, Славе в карман.

      – Значит, он ворует? – догадалась Соня.

      – А это не наше дело.

      – Ты ошибаешься. Это именно наше дело.

      Сонечка была комсомолка тридцатых годов, у нее было свое мировоззрение: «общественное выше личного».

      – Я не буду разворовывать страну по подвалам, – строго объявила Соня.

      – Другие разворуют.

      – Пусть другие воруют, а я не буду. Я не для того строила это общество, чтобы поощрять преступные элементы.

      – Сейчас другое время, – напомнила я. – Все воруют и врут.

      – Пусть воруют, а я не буду.

      – Тогда вы будете есть то, что осталось от нас.

      – Как все, так и я, – ответила Соня.

      Коммунист должен быть гордым и преданным делу революции. Зомбированное поколение. Жили плохо, бедно, несправедливо, и, чтобы оправдать эту жизнь, им внушили, что так и надо, так должно быть. Сейчас плохо, зато потом будет хорошо. Будет коммунизм. Практически дурили головы. А они, «комиссары в пыльных шлемах», соглашались быть обдуренными, чтобы как-то оправдать свою молодость, свое начало.

      Сейчас эти семьдесят лет с семнадцатого года по восемьдесят седьмой называют «проект». Был такой проект, который длился семьдесят лет, целую человеческую жизнь. Проект провалился. Ну что ж, ошибочка вышла. Бывает. С точки зрения вечности семьдесят лет – мгновение.