Вечная мерзлота. Виктор Ремизов

Чтение книги онлайн.

      На рейде у совхоза простояли сутки, брали на борт соленую рыбу, погрузкой командовал боцман, закончили только к ночи, и Егор снова попросился на берег. Белов был выпивший – с Габуния сидели с обеда в капитанской каюте – ему самому, то очень хотелось на берег, то становилось необъяснимо стыдно и не хотелось совсем. Он посмотрел на своего боцмана хмуро и, хотя должны были выходить вечером, отпустил до двух утра. Грач уплыл с Егором «отблагодарить» Гюнтера.

      Белов с Вано вышли подышать, смотрели, как удаляется шлюпка, работы стихли, команда ужинала в кормовом кубрике, матрос Климов заканчивал сращивать металлический трос, гремел негромко по палубе. И в природе все успокаивалось и затихало – не горланили чайки, не так громко плескалась рыба – белая ночь, она все равно ночь.

      Вано соскучился по свежему человеку, да и возрастом они были близки, говорил и говорил. Про счастливое детство у бабушки в деревне, про прекрасный Тбилиси, читал на грузинском стихи Нико Бараташвили, рассказывал, что Нико, как и Лермонтов прожил всего двадцать семь лет, и что он, Вано Габуния, проживет столько же! Они вернулись в каюту, Сан Саныч не мог уже пить, но перед гостем было неудобно, и он достал еще бутылку спирта.

      Вано тосковал по Грузии и очень открыто рассказывал о себе. Отец его умер рано, воспитывал дядя, большой чин в НКВД. Вано пошел по тому же ведомству, на годичные курсы младших лейтенантов – это был сорок второй год, ему было восемнадцать лет – он уже видел себя на фронте, но дядя оставил его в Москве и сделал своим помощником. В Москве служба не заладилась, он перевел племянника в Красноярское краевое управление НКВД, к своему товарищу. Вано писал рапорты об отправке на фронт, об увольнении из органов, писал гневные письма дяде и своему начальству. Тогда его отправили еще дальше, сначала в Дудинку, а потом в Дорофеевский. Комендантом нескольких ссыльных поселков.

      – Я написал ему, все, что думаю, но он за мной все равно следит! – Вано прикурил и открыл иллюминатор. Он не был пьян, но очень возбужден. – Что тут происходит, Саша – никто уже не поймет! Они сами, там наверху, ничего не понимают!

      – А ты… не хочешь служить в органах?

      – Я не знаю… – Вано посмотрел сквозь Белова. – Я же никогда не был настоящим чекистом, и в Красноярске, и в Дудинке я за штатом состоял! Ни одного дела не вел, и везде знали, чей я племянник. Но, может, и хорошо, что здесь оказался…

      Белов смотрел, не очень понимая.

      – Я тут могу людям помочь… – Вано замолчал, заглянул в пустую кружку. – Налей, что ли?

      – Не хочу больше, – признался Сан Саныч.

      – Я тоже не буду… В сорок четвертом я был в Усть-Хантайке и Потапово. Слышал, наверное, там за три года из двух тысяч ссыльнопоселенцев, двести человек в живых остались! – Вано замолчал, думая о чем-то.

      – И что? – спросил Белов.

      – Ничего. Коменданта посадили на три года за халатность. Я не застал самых тяжелых сорок второго-сорок третьего, но в сорок четвертом уже был СКАЧАТЬ