Ребёнок обязан жить с матерью. Повесть. Марина Арсенова

Чтение книги онлайн.

      После вуза я работала журналисткой, и люди часто обращались ко мне с просьбами и предложениями. Однажды какая-то девушка выслала свою книжку и попросила, чтобы я оценила её произведение. Когда я открыла его – была потрясена: оказалось, что это бесконечно подробный текст о том, как девушку бил отец. И под столом бил. И около батареи бил. И руками, и ногами.

      «Откуда она знает, что это тема мне близка?» – поразилась я. Я тогда мало кому рассказывала о своём детстве. И уж точно не писала о нём в «Фейсбуке», где состоялась наша переписка. У нас не было общих знакомых, и вообще она жила в другом городе. Я решила, что она всё-таки не знает – просто совпадение.

      Текст был очень тяжёлым для меня и, к сожалению, написан плохо – я не смогла читать. Я ответила девушке, что с точки зрения аутотерапии написать такую книжку – полезное дело, но с читательской точки зрения всё по-другому смотрится, и рецензию на её книжку я сделать не смогу. Я не хотела её обидеть – какое-то время мы с ней ещё переписывались, но в том, насколько наши истории похожи, я ей так и не призналась.

      Мне, честно говоря, не хотелось иметь с ней ничего общего. «Как можно всем рассказывать про такое? Зачем? Это же стыдно, стыдно!» – думала я.

      Меня тоже били руками и ногами. Под столом, около батареи – во всех местах нашей квартиры. Меня била, толкала и пинала мать. Могла швырнуть в меня тарелку, книжку, пульт от телевизора. Я орала, закрывалась руками, убегала – она догоняла, загоняла меня в угол и била.

      Меня тоже бил отчим. Но чаще они объединяли усилия: один держал, вторая била. Либо наоборот.

      Было много побоев – и причин для побоев тоже всегда было много. «Умничаешь!», «Огрызаешься!» – причины. Не вынесла мусор – причина. Разбила салатницу – веская причина. Я посчитала, что салатница фигурировала в ссорах и побоях на протяжении семи лет.

      Начиналось обычно так:

      – Свет в туалете! – рявкал отчим, потому что я забывала нажать на выключатель, выходя из нашего смежного санузла.

      – Но он не мотает даже. Ты же сам вставил в счётчик булавку, – «умничала» я, но выключала.

      – А ну иди сюда! Огрызаться мне будешь! – тут он подлетал со красным лицом и больно хватал меня за плечо.

      – Лёня, не трогай говно – вонять не будет! – орала из комнаты мать.

      – Сама ты… – начинала я, всхлипывая. И сразу понимала, что сейчас будет.

      И это, конечно, начиналось!

      – Щас я тебе покажу, кто тут умнее! Ира, доставай ремень!

      Отчим тащил меня в комнату, переворачивал на диване и лупасил офицерским полосатым ремнём «по заднице» – а мать держала. Но мог и ручищей. Отчим раньше был военным и потом пару лет служил в милиции. Я страшно боялась его и понимала, что заявлять на него бесполезно – своего не накажут.

      Надо сказать, мать никогда не била меня пьяной. Когда она напивалась, я вообще СКАЧАТЬ