хотел бы стать охотником, а не гончаром. К сожалению, Обахи жили на границе с вечной мерзлотой, поэтому занятие охотой считалось бесперспективной деятельностью, поскольку животных, водившихся в этих краях по пальцам можно было посчитать, гораздо их больше имелось в соседних лесах и горах, где они прятались от сильных заморозков и непрекращающихся зимами ледяных ветров. Что касается чтения и письма, то Акиус заинтересовался им вовсе неслучайно. Каждый день с самых пелёнок наблюдал он за матерью, читавшей что-то начертанное на деревянных дощечках и писавшей на них сама. Но стоило мальчику подойти к ней, чтобы взглянуть на неведомые каракули, гнала она его от себя, что в свою очередь разжигало в нем любознательность ещё с большей силой. Это, как кто-то старается потушить огонь, дуя на него. Понимание того, что не дано ему будет научиться грамотности ни от матери и ни от кого-либо, так как это противоречило законам всех степных племен, расстраивало парня, и он принялся изучать буквы самостоятельно, сравнивая их с произношением матери, читавшей всегда вслух (про себя и шёпотом в то время читать не умели; даже составляя письменное послание, писцы произносили слова в голос). Акиус крал таблички, которые та откладывала в сторону за ненадобностью, и хранил у себя на лежанке, пряча под шкуру транавака. Даже для современного человека письменность фгонского языка показалось бы сверхсложной, отличающаяся от произношения и грамматики устного варианта. Во-первых, знаки писались как в виде букв, так и в виде примитивных иероглифов. Смысл их понять было невозможно, необходимо просто заучивать. К тому же племена юга имели предметы быта и понятия, которые отсутствовали у северян, поэтому их обозначение оставались непонятными и незнакомыми южанам. В целом насчитывалось около трехсот букв и тысячи иероглифов, часто одно явление обозначалось буквенной системой и иероглифом, но они не являлись синонимами, а употреблялись в зависимости от контекста. Например, глина имела около трёх десятков обозначений в зависимости от её внешних характеристик. Любому бы показалось невозможностью все это запомнить, а тем более выучить. Когда мы учимся в детстве, как читать и писать, нам кажется это сложным, а во взрослом возрасте – естественными и простыми действиями, потому что со временем забываем все связанные с этим трудности и мучения. То же самое, можно сказать о людях, живших тогда. Однажды обретённое знание развивалось, и этот процесс нельзя было остановить. Конечно, нелегко давалось обретение знания Акиусу самостоятельно. Изучал он его тайком и с оглядкой, чтобы никто не догадался, а иначе ему грозило бы наказание. Какое? Даже сама вождь не знала, так как не существовало еще прецедентов того, что мужчина сам обучился бы письму без помощи со стороны. И всё же его часто замечали с дощечками в руках, но воспринимали занятие несерьёзно, так думали, что ребёнок просто играет с ними, а читать ему не дано научиться от природы, а тем более писать. Именно страх быть пойманным выдрессировал его произносить письмена только про себя.
СКАЧАТЬ
