Толмач. Михаил Гиголашвили

Чтение книги онлайн.

      – Да, Аннушка. – Женщина широко пряданула головой. – Доченька.

      Та тоже встала. Около мамы-лошади она смотрелась жеребенком с конским хвостиком и гнойными прыщиками на вытянутом лице. Ногти покрашены темно-зеленым лаком, отчего руки похожи на лапки с коготками.

      – Так, дорогие мои. Я ваш переводчик. Вначале пойдет мама, потом дочь.

      – Ясно, – кивнула Варвара, а Аннушка тихо зашипела:

      – Я тут одна не останусь, мне страшно. – И она покосилась на Хуссейна, который что-то азартно объяснял папе-курду с висячими усами и глубокими морщинами на небритых щеках.

      – Не бойся. Вон охрана сидит, тут тебя никто не тронет, – кивнул я на Бирбауха, занятого раскладкой почты. На его окне уже блестели две порожние бутылки из-под пива. («Ну и что, что всего 4,5 градуса?.. Градус к градусу – вот и набегает»). – Нет, я с вами пойду, – заныл жеребенок.

      – Сколько ей? – удивился я.

      – Да двадцать пять уже. Не маленькая. Ну чего ты, Аннушка, в самом деле? – погладила ее по голове мать. – Сиди тут, я скоро приду. Вон, журнал почитай… Кто тебя тронет тут?

      Видя, что Хуссейн пока не собирается идти (он обсуждал теперь с папой какую-то справку, указывая, как на невольничьем рынке, на одного из детей), я пропустил Варвару в дверь. Она покорно зашагала впереди. При ходьбе ее сходство с лошадью стало сильнее – она не только топала ногами в подкованных сапогах, но и как-то странно и часто мотала головой, как бы отбиваясь от назойливых мыслей или мух. Круп двигался мерно и ходко.

      – Такая застенчивая дочь? – спросил я.

      – Поздний ребенок, я ее в тридцать родила, – обернулась она (я чуть не налетел на ее широкую спину). – Да и запугана очень…

      – В тридцать? – усмехнулся я. – Тут в Германии в тридцать только о замужестве начинают подумывать!..

      – Так то тут. А я в Узбекистане выросла. Там сами знаете, какие законы. Нашу семью в блокаду из Ленинграда в Узбекистан переселили, там и родилась. Назад уже не вернулись… Жили там тихо-мирно, пока вот вся эта переройка не пришла… Перерыли всё, перекопали… – Она подвигала большими скулами в угрюмой улыбке. – Пришлось в 90-м году в Кострому бежать…

      – Почему именно в Кострому?

      – Да муж мой беглый, алкаш проклятый, там жил…