Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля. Александр Тюрин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ разбегаются от тяжелых повинностей или гибнут под копытами рыцарских коней.

      «Польша отдала свои области – Силезию, Померанию – на онемечение, призвала тевтонских рыцарей для онемечения Пруссии; но, отступивши на западе, она ринулась на восток, воспользовавшись ослаблением Руси от погрома татарского: она захватила Галич и посредством Литвы западные русские земли», – пишет Соловьев.[115]

      Как маркитантка волочется за солдатом, так и Польша за Литвой, покоряющей восток; соблазняет ее знать польскими золотыми яблочками: удобными жилищами, балами и спектаклями, красиво одетыми женщинами. И литовский воин меняет звериную шкуру на камзол и штаны с гульфиком, а медвежьи пляски вокруг костра – на краковяк и менуэт.

      Вместе с прелестями цивилизации Польша давала литовской элите идеологию господства, замаскированную под «шляхетские вольности». Вместе с полонизацией литовской знати шло закабаление западнорусского крестьянства.

      Те из гордых литовско-русских господ, кто пытался сопротивляться чужой культуре, были уничтожены в битве при Вилькомире (1435) и прошедших после нее репрессиях.

      Польская «золотая вольность» (złota wolność), соблазнившая литовскую элиту, была выражением не силы, а слабости польского государства, отказавшегося от борьбы с серьезными противниками на западе и юге. Шляхта (от нем. Geschlecht – род), уходящая на восток, не нуждалась в сильном государстве для обеспечения своего господства. Она получала земли от магнатов и легко присваивала прибавочный продукт, создаваемый покорным простонародьем. Кошицкий привилей освободил шляхту от всех государственных повинностей, а согласно Радомской конституции король не имел права издавать какие-либо законы без согласия аристократического сената.

      С XV в. в польском имении окончательно победила барщинная система. Господское хозяйство (фольварк) ориентировалось на производство товарного хлеба и другого сельскохозяйственного сырья для внешнего рынка, откуда приходили предметы роскоши.

      Как пишет Ф. Бродель: «С началом XVI в. конъюнктура с двоякими, а то и троякими последствиями обрекла Восточную Европу на участь колониальную – участь производителя сырья, и "вторичное закрепощение" было лишь более всего заметным ее аспектом».[116]

      Заметим, что эта мобилизация объяснялась не оборонными нуждами, не борьбой с внешними силами – Польша сдает немцам и султанам все, что можно, – а только стремлением к роскоши у ясновельможного панства.

      Михалон Литвин сравнивает порабощение литовских простолюдинов с татарской неволей.[117] «Мы держим в беспрерывном рабстве людей своих, добытых не войною и не куплею, принадлежащих не к чужому, но к нашему племени… мы во зло употребляем нашу власть над ними, мучим их, уродуем, убиваем без суда, по малейшему подозрению». Сообщает он о малом количестве побегов пленных литвинов из крымской неволи, в отличие от московских СКАЧАТЬ