Криптовалюта Лермонтов. Оганес Григорьевич Мартиросян
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Криптовалюта Лермонтов - Оганес Григорьевич Мартиросян страница 7

СКАЧАТЬ и пьяный. Оганес приподнял ноги, образовав гору под одеялом, и продолжил. В комнате недавно был ремонт, багетка еще не висит, занавесок нет. Горло першит. Надо вставать, выпить чай, а там и видно будет. Солнце открывает дверь и проходит неспешно.Человек хочет жить понапрасну. Он хочет жить, а не вбивать себя в землю, чтобы устоять в веках. "Но это не есть понапрасну", – возразит сын. Сын объявит тебя банкротом, как и в случае с богомолом. Ты просто строительный матерьял, идущий в кладку, а не сам зодчий. Это применимо, пока ты в себе на "ты" с животным.

      Утро настало, но я болен. Я никуда не пойду, а на взгляд будущего мне и нельзя пойти: я прибит к этим строчкам. Смерть – когда поэт, к слову, ныряет в стихи – в море, – исчезает в них… Так вот, я лежу на кровати и смотрю медленно-медленно… Передо мной проплывают пыль, секунды, прозрения. Я вытягиваю ладонь, кладу на них, согреваю движением. Есть ощущение, что с каждым годом я избавляюсь от одной одежды, от другой; просто стою на дороге обнаженный, голый; хлебом не корми, дай только раздеться… Бог – последнее слово отчаяния человеческого, написал я когда-то. Но я не человек, во мне нет ничего оттуда. Вернее, есть, но убито. Я вынужден шевелить трупом, чтобы казаться живым. Завтра у меня занятие, потом работа, через неделю то же, возможно, что-то еще, а потом я умру. Это общая истина, но для каждого она особа.

      – Разве я ее не любил? Разве я не знал, что если не сойдусь сразу, то потом уже никогда?

      – Что толку знать, если ты не можешь поступить иначе? Твоя любовь напоминала стихийное бедствие. В панике ты бежал сломя голову, пока не разбил ее о "пожарку".

      Любовь, похотливая вдова, оставила меня, когда я почти уже полюбил ее. Не писать так – все равно что идти в туалет, комплексуя, что вслед за стенкой гости. Встать перед зеркалом, посмотреть на себя, не отшатнуться, сказать: это я – сложнее и легче всего.

      Ночью мне позвонили, представились журналом израильского госуниверситета, соглашались публиковать при контракте на четырнадцать лет. Проснувшись, я почувствовал приятность сновидения и нужность признания общества. Я вру, говоря "нет", не значимо.

      Бог – продолжение пластинок, которые заело, бог –продолжение начатых книг.Бог отказался от мира, как некрасивая женщина от зеркала.

      Человек представляет собой вавилонскую башню.Миф о вавилонской башне есть история жизни каждого человека, посмевшего быть им.

      Человек смотрит на мир через стекло, которое через ближайшее рассмотрение оказывается опять зеркалом.

      Я встал, позавтракал, выглянул в окно, но не увидев, что меня могло бы заинтересовать, снова улегся. На балконе кипит вино, в комнате жужжит муха, я лежу на кровати, а одна нога – на другой. Вспоминать о Науменко, о таких – все равно, что теребить свои "старые раны". Он погиб, хотя гораздо проще себе представить, как он "возвращается – светает, шесть утра – домой", то есть в то самое завтра, в котором его нет уже шестнадцать, далеко не юных, лет.Колесо упростило СКАЧАТЬ