Поэзия моей мамы и мои мин(д)иатюры и переводы. Леонид Фраймович

Чтение книги онлайн.

      Мы шли три дня, три ночи.

      Конечно, мы устали очень.

      Но страшное нас ждало впереди.

      А детство оставалось позади.

      Я так хотела фронту помогать.

      Решила кровь свою сдавать.

      Анализы все собрала, сдала.

      Кровь оказалась первой группы, я здорова,

      кровь годна.

      Но неудача преподносит мне и тут:

      До восемнадцати лет кровь не берут.

      Тогда на курсы медсестёр я записалась

      И месяца 4 занималась.

      Октябрь шёл, но школы не топили.

      Подкрадывался голод, нас бомбили.

      У магазинов дикие хвосты стояли.

      Последние продукты по карточкам давали.

      Мы тоже получили колбасу из крови.

      Неделю кушали её, не боле.

      А хлеб всё урезали, урезали.

      Пока сто двадцать пять уж не давали.

      Вначале, когда немцы нас бомбили,

      Мы вниз на лестницу или к соседям

      уходили.

      Потом от голода страх притупился, мы

      лежали.

      Как будто и тревоги не слыхали.

      Но на занятия я шла.

      Уже в той группе я была,

      Что отправлять должны на фронт.

      Тогда мне шёл семнадцатый год.

      Но и на фронт меня не взяли.

      «У вас ведь дистрофия», – мне сказали.

      И правда, носилки я поднять уж не могла,

      Но делать для фронта я что-то должна.

      Ноги не слушались, идти не желали.

      В холоде, в голоде все трое лежали.

      Но что мне холод, что мне голод,

      Когда в репродукторе: «…оставили город…»

      Карандашом на обоях писала.

      Над каждым оставленным пунктом рыдала.

      Рукою худой, как ветка берёзы,

      Я вытирала кровавые слёзы.

      Нет, кто не пережил, тот не поймёт,

      Как слово «оставили» сердце грызёт.

      И всё же мы верили твёрдо тогда:

      В наш город врагу не пройти никогда.

      А иногда мы с постели вставали,

      На санки кастрюли – за водой уезжали.

      На улице снег – до колен увязали.

      В снегу, зашитые в простыни, трупы

      лежали.

      Похоронить, видно, честно хотели,

      Но расстояния не одолели.

      На Фонтанке фигуру запомнила я:

      Завёрнутых вместе – мать и дитя.

      Отец их, наверно, на фронте сражался.

      Не знал, что труп их семьи на Фонтанке

      валялся.

      Неделю иль две хлеба вовсе не было.

      За ним на Васильевский остров ходила.

      Навстречу и рядом шли чёрные лица:

      Чтоб было напиться, жалели умыться.

      Голодные взгляды по снегу блуждали

      И что-то всё время искали, искали.

      Мороз был сильнейший, как в голод бывает.

      Плевок на лету до земли замерзает.

      Кой-где месяцами горели дома.

      Их не тушили: мёрзла вода.

      И СКАЧАТЬ