Чита – Харбин. Вальдемар Крюгер

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Но увы, реакция Анисьи была более чем сдержанной. Какая-то железяка красная, на черта рогатого обличьем смахивает. Машинку бы швейную Зингеръ мне привез, вот это да! А то надоело к свекровке бегать.

      Ничуть не удрученный мнимым безразличием Анисьи, Сергей прогудел.

      – Матушка, завтрось утречком баньку истопи, залог со Степой пахать поедем.

      – Чаво ты бухтишь, каку еще баньку, до покоса еще как до турецкой пасхи.

      – Вот и я говорю, – упорствовал на своем Сергей, – стопи, зачин на елани делать будем.

      – Вишь ты богохульник какой, – взвинтилась богобоязненная Анисья, – не бывать тому, совсем рехнулся. Вечерось стоплю, мойся коли хошь, но один, без меня, сразу тебе говорю.

      Зная, что жену не переспорить, Сергей согласился, пойдя на попятную. Вечерось, так вечерось[78].

      Думаю, здесь необходимо небольшое пояснение. В Забайкалье существовала традиция в день начала основных полевых работ, к коим относились сев, сенокос и уборка хлебов, топить утром баню. После помывки молились усердно при зажженных свечах, прося вспоможения у Господа Бога и лишь затем выезжали в поле делать зачин. При этом день «зачина» ни в коем разе не являлся праздником или воскресеньем.

      Эта была лишь одна из немногих земледельческих традиций. Так, например при посеве конопли зарывали в землю вместе с семенами несколько яиц. В засуху приглашали священников на молебен и ходили с иконами по полям. Накануне Родительского дня накрывали на ночь столы, насыпая тонкий слой муки и утром проверяли, не приходил ли родитель.

      При уборке хлеба оставляли небольшую полоску несжатой «Волосу[79] на бородку». Эта языческая традиция ведет свою родословную из глубины веков.

      Анисья знала, в какой день насыпать муки на стол и когда стопить баню. Сказано вечерось, значит вечерось. Сбросив с себя в предбаннике пропотевшую лапотину[80], Сергей долго и ожесточенно парился, витая в мыслях о завтрашнем дне. От души напарившись, облачился свежее, прокатанное вальком нижнее белье, сшитое Анисьей из синей китайской дрели. Вечером все домочадцы долго пили чай в горенке, пропахшей ароматом мяты, развешенной пучками по стене, и даже Степа страдавший плохим настроением, угнетавшим его целых полдня, уминал один за другим такие любимые им колоба.

      Следующим утром сговорился он пойти с Прошкой рыбачить карасей. Когда приехал отец, привезя плуг, Степа сидел на предамбарье[81], налаживая нехитрую рыбацкую снасть – нестроганый таловый прут, леса из конского волоса, поплавок – гусиное перышко, грузило – камушек и лишь один крючок был покупным. Иглянки, так звали деревенские сорванцы крючки, можно было купить в лавке у Марка Нижегородцева.

      На днях, или как говорили гураны-забайкальцы «надысь», нагрянули в лавку к деду Марку внучонок Степа с закадычным другом Прошкой в надежде разжиться китайским леденцом на палочке. Баловал казалось такой СКАЧАТЬ