Персоноцентризм в классической русской литературе ХIХ века. Диалектика художественного сознания. Анатолий Андреев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мере его понимания. Один из пиков духовного развития Евгения Онегина приходится на то памятное «северное лето», когда наш герой жил «анахоретом» (глава четвёртая). Он неоднократно «явил души прямое благородство»: и в отношениях с Ленским, и в отношениях с Татьяной Лариной, от которой получил письмо-признание в любви. Это был момент относительной гармонии и внутреннего равновесия, когда Онегин предался «беспечной неге». «Вот жизнь Онегина святая», – резюмирует автор.

      Однако «красные летние дни» мелькнули и сменились своей противоположностью: «И вот уже трещат морозы» (таково противоречивое единство мира). Онегин «вдался в задумчивую лень». Но задумчивость эта не была ещё разрушительной ни для него, ни для людей его окружающих. Напротив: именно в эту зиму он был согрет дружбой Ленского.

      Евгений терпимо (до мудрости ему было ещё далеко) относился к людям, которые считали себя счастливыми, прекрасно осознавая подоплёку такого их душевного состояния. В заключительной строфе четвёртой главы Пушкин в своём неподражаемом художественно-аналитическом стиле даёт сначала формулу-образ счастливца, а затем его антипода, терзающегося от комплекса «горе от ума»:

      Он (Ленский – А.А.) был любим… по крайней мере

      Так думал он, и был счастлив.

      Стократ блажен, кто предан вере,

      Кто, хладный ум угомонив,

      Покоится в сердечной неге,

      Как пьяный путник на ночлеге,

      Или, нежней, как мотылёк,

      В весенний впившийся цветок…

      Счастливое состояние Татьяны складывается из тех же извечных психологических (иррациональных) компонентов: – веры, надежды, любви:

      Ты в ослепительной надежде,

      Блаженство тёмное зовёшь,

      Ты негу жизни узнаёшь,

      Ты пьёшь волшебный яд желаний,

      Тебя преследуют мечты…

      (В заключительной сцене романа Татьяна скажет: «А счастье было так возможно, Так близко!.».)

      Онегин понимает, что счастье «преданных вере» и «ослепительной надежде» (реальность, как мы знаем, не соответствует из желаниями) – удел человека комического, слепо идущего на поводу у потребностей и видящих только то, что хочется видеть. Однако и человек мыслящий платит также по-своему роковую цену за «благо» прозрения:

      Но жалок то, кто всё предвидит,

      Чья не кружится голова,

      Кто все движенья, все слова

      В их переводе ненавидит,

      Чьё сердце опыт остудил

      И забываться запретил!

      Что значит «движенья» и «слова» в их «переводе»? И почему их надо «ненавидеть»?

      Перевод движений и слов души может быть только на язык мысли, которая безжалостно обнажает перед сознанием (решающим завоеванием культуры) «жалкий» механизм веры. Человек всякий раз вынужден признаваться себе, что он игрушка страстей, СКАЧАТЬ