Девять. Анатолий Андреев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ рождает образы в заданной парадигме (и вот тут интеллект помогает, усиленно ассистирует). Можно, как Пелевин, пустоту воплотить, буквально пропитаться ощущением пустоты и понаворотить кучу пустых образов; можно, как Толстой, настроиться на коллективную, народную волну – и тогда отовсюду будет выпирать тело народное, то бишь народный дух, который больно травмируется телом инородным, то бишь разумом. Можно, как Достоевский, предчувствие Бога (потому что очень-очень хочется) растворить в жизни – и захлебываться неземным восторгом от того, что тебе это удалось, удалось воплотить загадочную «русскую душу».

      Художественная литература – это пустота, ибо она воплощает то, чего нет – химеры…

      Барон резко сменил положение в кресле. Он уже почти клокотал, ибо я уязвил его во что-то тайное. Нажал на какое-то сцепление нейронов. Я выдержал паузу. Возражений не последовало.

      – Всю жизнь служить химерам. Забавно, – подлил я маслица в огонь.

      Молчание.

      – Вот почему все великие художники, как один, приходят к великому разочарованию. К пустоте…

      – Не знаю, куда ты клонишь, но я с тобой согласен, – заговорил Барон д`Огород, обращаясь к развешенным на стенах картинам, среди которых видное место занимал портрет обнаженного маркиза де Сада. – Я скажу так: каждый должен пройти испытание миражами литературы. Вот хоть бы я… Прошел. Имею повесть в багаже. И еще кое-что. Имею право сказать: не морочьте мне голову. Да я один, моя осмысленная жизнь, хочу я сказать, стою всей великой русской литературы – в отношении культурного результата.

      – Если не понимаешь этого механизма, – продолжал я как ни в чем ни бывало, – то носишься с собой, как дурень с писаной торбой. «Я гений, гений я…» Как только поймешь… Что происходит, если осознать этот тайный механизм? А, Барон?

      Я тебе скажу. Не хочешь слышать – закрой уши. Все культурные стимулы жить выключаются. Обман, сладкий обман раскрывается, перестает быть сладким. Культура, творчество не охраняют больше жизнь, не будоражат больше кровь.

      Что же остается бедному человеку?

      Барон сначала заёрзал, а потом вскочил – но рта не раскрывал.

      Я сделал паузу, наслаждаясь своей властью над ним.

      – Натура, Барон, – сказал я, наконец, тихим голосом. – Тело. Инстинкты. Тело никогда не обманывает, никогда.

      – Вот! – завопил он. – А я о чем! Бросишь камень в меня, в подлеца-человека, – попадешь в жизнь! Во всех людей! В каждого! В тебя, Плато! Клянусь шайтаном! Понимаешь, Плиний Старший?

      Получалось, что он объяснил мне то, что я ему только что растолковал.

      Это было мне знакомо. Это входило в мои планы. Более того, это было неписанным условием нашей игры (к которой он относился куда серьёзнее, чем я).

      – Кажется, понимаю, – сказал я, не собираясь цеплять на себя гримасу, сопровождающую мои эвристические пассажи (Барон смотрел не на меня, а в себя). – СКАЧАТЬ