История языкознания. XIX – первая половина ХХ века: хрестоматия. Часть 2. Отсутствует

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ позиции Ельмслева наиболее важным является второй пункт – полнота описания. Это требование совершенно естественно, если смотреть на язык как на самостоятельную структуру, оторванную от всего социального, лишенную взаимоотношений с другими структурными образованиями. Но, поскольку нам известны все сложнейшие отношения языка к литературе, к обществу, культуре, искусству и т. д., мы не можем говорить об изолированном, исчерпывающем описании текста. Мы знаем, что в тексте мы можем полностью проследить в лучшем случае развитие отдельных букв или же звуков. Значение же текста постоянно меняется. Один и тот же текст кажется иным старому человеку и молодому, человеку с образованием и без образования, современному человеку и человеку, который будет жить через сто лет. Гомер кажется совершенно иным для современника, для афинянина V века, для комментатора аллегорий, для К. Лахмана с его теорией миннезанга, для филолога-классика нашего времени и для студента, который читает «Илиаду». Можно только пожалеть, что Ельмслев недостаточно хорошо знаком с работами Я. Мукаржовского и его школы.

      IV. Эмпирический принцип не означает для Ельмслева индукцию. Наоборот, против нее Ельмслев резко выступает. Он считает, что индукция приводит к опасному пути реализма в средневековом его понимании (номинализму). Латинский и греческий генитив, перфект, конъюнктив в каждом конкретном случае означают разное. И, таким образом, если мы применяем термин «генитив» в отношении очевидной фикции, мы становимся на позицию такого рода реализма. Напротив, Ельмслев выдвигает то, что можно назвать дедукцией. Под этим он разумеет переход от целого к части. От целого, т. е. от целого текста к абзацу, от абзаца к предложению, далее к слову и к звуку. Этот переход безусловно полезен: целое всегда больше, чем совокупность частей. Но это не может нас удовлетворить, так как части не являются всего лишь частями целого, у них своя самостоятельная жизнь и свое самостоятельное отношение к внеязыковому миру.

      V. У нас много говорят об отношении языка к действительности. Тем более нас удивит содержание главы, посвященной теории языка и действительности. Языковая теория является для Ельмслева, с одной стороны, целесообразной, реалистической, т. е. она должна быть таковой, чтобы быть исчерпывающей; с другой стороны, она произвольна и нереалистична, так как она оперирует данными, добытыми эмпирическим путем, причем процедура оперирования не обусловлена самими данными.

      VI. Чрезвычайно важным является понятие функции. Для нас функция примерно то же, что и целеустановка. Гавранек в статье «О структурализме в языкознании» говорит о языке, что «он постоянно и как правило выполняет определенные цели или функции».

      Для Ельмслева и его школы понятие функции близко к понятию функции в математике. У него функция представлена как выражение строгой зависимости. В своих «Основах теории языка» он говорит, что функция – это зависимость, которая обусловливает условия для анализа.

      В СКАЧАТЬ