Численник. Ольга Кучкина

Чтение книги онлайн.

      Поэт, прозаик, драматург —

      для посторонних должности,

      металл, что плавит металлург,

      важнее, чем изложницы.

      Я знала быть или не быть

      до выморочной страсти,

      за это мало что убить

      и разорвать на части.

      Без кожи, содранной живьем,

      по воздуху гуляла,

      и взять туда, за окоем,

      кого-то умоляла.

      Но я жила, пока во мне

      пылала эта лава…

      Вина, виною, о вине —

      а не о том, что слава.

      Зачем я ставлю старую пластинку

      на мой больной советский патефон,

      зачем припоминаю ту картинку,

      где влюблена и он в меня влюблен?

      Полузапретное крутилось танго

      в каком-то тыща девятьсот году,

      жизнь начиналась медленно и странно,

      и отводила музыка беду.

      Вот лейтенант, а вот его девчонка,

      смешная пара: туфли-сапоги,

      смеялись, цокая легко и звонко,

      и не расслышали судьбы шаги.

      Она войдет, как тот чудак с мороза,

      не запылится, явится напасть!

      Танцуем все, пока еще не поздно,

      и кавалер живой

      и хочет барышню украсть.

      Словечки про железо, макнутое в сурьму,

      в тюрьму ведут с обрезом иль, проще, в кутерьму,

      где смесь беды с укором, и палый рыжий лист,

      и альт, рыдал которым стареющий альтист,

      бесстыдный куст жасмина, примятая трава,

      моря аквамарина, кораллов острова,

      потерянная строчка, сорочка без петель,

      судьбы лихой отсрочка, горячая постель,

      и птица на веранде, влетевшая в стекло,

      и феня при баланде, что время истекло,

      и острый серп небесный, и ржавая капель,

      вечеря в час воскресный, нездешняя купель…

      Промысливая бегло, чем промысел дарил,

      в анданте и аллегро, из всех, что было, сил,

      пред сном, как перед смертью, иль смертью, что как сон, —

      кружишься круговертью, с альтистом в унисон.