Ваша жизнь больше не прекрасна. Николай Крыщук

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ я стал вполне замкнутым мальчиком. Замкнутым и нервным. Свойства, которые мне удается микшировать до сих пор.

      Значит ли это, что от ужаса смерти я просто загораживался фантазиями о транзите? Психоаналитикам виднее, мы у них вроде лабораторных мышей. Но от имени мыши могу сказать: неверие в смерть было так же реально, как и ужас перед ней, они боролись во мне, одерживая попеременно победу.

      Такие бои были бы невозможны, конечно, без рефери, и он вскоре появился в виде мысли о Боге. Бог был в этом деле высшим судьей, но сам с моей стороны Он все время подвергался подозрительным проверкам с целью выяснения личности, а потому, говоря честно, Его появление только усложнило ситуацию.

      Думать о Боге для меня было естественно. В углу маминой комнаты, на этажерке стояла большая деревянная икона Божьей матери, вывезенная из деревни. Времени она с ней проводила немного, но все равно ощущение, что в доме с нами живет четвертый, было.

      Мама с Богом находилась в веселых договорных отношениях. Она жила на ходу, на ходу и молилась. Пошепчется с ним в углу, как шепталась с мясником на базаре, и (так было после всякой молитвы) вернется к нам довольная и умиленная. Легко пригнется ко мне, сидящему на полу, поцелует в лоб. Потом поцелует в лоб отца, запоет тихонько, примется штопать. Или войдет, сияющая: в одной руке веник, в другой кочерыжки:

      – Берите корм, и – голосуем ногами!

      Иногда мама молилась истово и долго, но, тоже как будто торопясь высказать и досказать, не успевала дышать и прямо на словах втягивала в себя воздух: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя! Собери расточенный ум мой, сокруши разжженные стрелы лукавого, угаси пламень помыслов, пожирающий мя. Осени благодатью, дабы до конца грешной жизни всем сердцем, всей душою и мыслию, всей крепостью моею, и в час разлучения души от бренного тела любить Тебя».

      Я подслушивал, затихнув в прихожей. Меня поражали даже не эти редкие, никогда не произносимые в жизни слова, не то, что мама просила Бога укрепить ее в ее любви к Нему же (мне чудился в этом великолепный тупик, решительная, ясная передача своей воли другому, о чем я втайне мечтал и что родители от меня так и не захотели принять). Удивительнее было то, что, поцеловав доску с изображением женщины в спадающем платке и с лысым младенцем на руках, мама возвращалась к нам ликующая, как будто за это мгновенье исполнилось все, о чем она просила. Правый глаз ее начинал немного косить, волосы спадали по лицу. Она растерянно и радостно озиралась, будто искала дело вровень своему счастью, чесала локоть и вдруг принималась, например, проворно снимать пыль с серванта или перетирать посуду.

      – А ты что сегодня не гуляешь? – спрашивала она меня рассеянно. – То метлой домой не загонишь. Смотри, какая погода!

      Потом внезапно оказывалась на коленях у отца:

      – Ваньчик! Давай сегодня кутить вместе. Сейчас Костик в булочную, а ты – в гастроном. Не забудь только сыну лимонада купить.

      Это потом уже вера ее стала тяжелой и обидчивой, СКАЧАТЬ