«братья! братья!», в осенней дымке
папирос, ко небесам открыв объятья —
октябрь уходит как-то так,
как мальчик-робот
с чёрной тенью),
навстречу снежному виденью
подъемля издали кулак.
18
Вот был сон
о твоих словесных страстях,
почти
утраченный за день,
неуслужливый,
золотой. Ты
всё ещё чувствуешь,
чуть-чуть не помня,
его присутствие
под ложечкой, слабую,
лишнюю (нет)
свирель-пустоту о том, как
сбегаешь вдоль
эскалатора
в Божьем одиночестве и
(обратил на это после)
тряпичной
тишине,
как вдруг:
осень, желтоватые, осень, листья
на площади сна,
дымка,
детский мальчик
лет восьми (девяти)
с бывшим твоим рюкзачком…
– Что ж, догнать!
Никакого нет,
мальчика нет,
ты как если скользишь
давней улицей, где
Симферополь,
булыжник,
афишная, видишь ли, тумба
по линии к телецентру,
не вовсе напротив
проходного двора
и дворов,
серых ступенек,
чёрных
(железных куда-то)
перил.
Понимаешь, что мальчик
был Аполлон Безобразов,
потом:
что он был по себе —
Филострат…
Возвратиться проснулся,
подумал: ведь
Безобразов-не-Филострат —
спокойная тема дня
для Китай-разговора.
Для
разговора.
19
Кошка
– это серые ходьбы зверя! —
разговаривает:
«Я надеюсь о Боге…»
Немного собаки говорит:
«Лаем, лаем!
удаляемся, удаляемся!
Никого не остаётся вот здесь,
кроме отражения бумажной луны
на лезвии потерянного ножа
в плакучей речке
Салгирке…»
Или-ещё-один-раз:
«Ничего не замечаю смотреть,
кроме отражения луны, не луны
на трупиках потонувших мечей
в голодной реке —
Монголке».
20
Листопад
легко и сухо
опускается
на ухо,
– ухо слышит
как шуршит,
словно звук
в мешок зашит!
В дождь
из листьев
кто выходит?
в желтопад, в те, в то… —
нет,
не получается стишок,
ну и ладно,
хрен с ним,
лучше перекурим
сигарету «Прима»,
а потом —
запишем
первое,
что плеснёт сюда в голову:
ХУАНХЭ.
21
Чья СКАЧАТЬ