На краю империи: Камчатский излом. Сергей Щепетов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Десятник: Где Талгач?

      Галгал: Господин, он помер три года назад.

      Десятник: Помер?! А почему раньше не сказал? Подарки за него получать желаешь?!

      Галгал: Я говорил, господин десятник, всегда говорил!

      Десятник: А почему в книге не отмечено?

      Галгал: Я просил отметить, очень просил – говорил, что Талгач совсем помер. Он ничего больше дать не может. Просил в книге написать, ты обещал…

      Десятник (изображает безудержный гнев): Я обещал?! Ты хочешь сказать… Ты хочешь сказать, что я тебя обманул?!!

      Галгал: Нет!! Нет!!!

      Но поздно: подскакивают двое казаков из «охраны» и некоторое время месят тойона кулаками и ногами – просто так, для острастки. Потом ставят его на ноги и беседа продолжается.

      Когда-то Митька и сам вот так же стоял среди «охраны», посмеивался и прикидывал грядущие барыши, а теперь… Сначала ему стало невыносимо стыдно – хоть вешайся. А потом накатила обида и злоба, словно враги его связали, плюют в лицо и смеются. Митька терпел, скрипел зубами и все ниже сгибался, чтоб не увидели его за чужими спинами.

      Только спрятаться не получилось – закончив с переписью, десятник влез на нарту, осмотрел собравшихся и ткнул рукавицей:

      – А это там кто? А ну, тащи его сюда!

      – Это не наш человек, – сказал Галгал. – Это чужой, это гость…

      – Гость?! Откуда взялся?

      – Он из дома Асидана…

      Толмач назвал русское обозначение соответствующего поселения, и десятник возмутился:

      – Брешет – там все передохли!

      – Этот один остался. Его Коско зовут…

      Митька уже достаточно продвинулся вперед, чтобы десятник смог рассмотреть его обожженное лицо. Оно так понравилось начальнику, что он зарычал понятное без переводчика:

      – Поди прочь, ублюдок! Не подходи!! Святый Боже, да он же в парше весь!

      Между тем избитый Галгал согласился заплатить за давно мертвого Талгача. Потом назвал имена двух чуть подросших за год мальчишек – отныне они делались полноценными подданными государства и ясакоплательщиками. Затем началась процедура приема ясака. За всех рассчитывался тойон как главный, но кучки шкурок были персональными – от каждого плательщика, так что тумаков перепадало и тому и другому.

      Счет шел, конечно, на соболиные шкурки, а лисьи были их заменителями, но в большем количестве. Ясачная подать была мизерной – по одному соболю в год с человека. Это просто смешно для страны, где когда-то соболя, как крысы, бегали между жилищами и воровали рыбу из балаганов, где лисы почти не боялись людей и дрались с собаками из-за их корма. Однако все изменилось. За пушниной стало нужно ходить на промысел, а для ительменов, оседлых рыболовов, это мука мученическая.

      Обычно тойон называл плательщика и подавал шкурку. СКАЧАТЬ