Гарики предпоследние. Штрихи к портрету (сборник). Игорь Губерман

Чтение книги онлайн.

      В евреях оттуда, в евреях отсюда —

      весьма велики расхождения,

      еврей вырастает по форме сосуда,

      в который попал от рождения.

      Спешите знать: с несчастной Ханной

      случился казус непростой

      (она упала бездыханной),

      и Зяма снова холостой.

      Евреи не витают в эмпиреях,

      наш ум по преимуществу – земной,

      а мир земной нуждается в евреях,

      но жаждет их отправить в мир иной.

      Обилен опыт мой житейский,

      я не нуждался в этом опыте,

      но мой характер иудейский

      толкал меня во что ни попадя.

      Еврейское счастье превратно,

      и горек желудочный сок,

      судьба из нас тянет обратно

      проглоченный фарта кусок.

      Родился сразу я уродом,

      достойным адского котла:

      Христа распял, Россию продал

      (сперва споив ее дотла).

      Выбрав голые фасоны,

      чтоб укрыться в неглиже,

      днем сидят жидомасоны

      в буквах М и в буквах Ж.

      Повсюду пребывание мое

      печалит окружающий народ:

      евреи на дыхание свое

      расходуют народный кислород.

      Еврей живет на белом свете

      в предназначении высоком:

      я корни зла по всей планете

      пою своим отравным соком.

      Пока торговля не в упадке,

      еврей не думает о Боге,

      Ему на всякий случай взятки

      платя в районной синагоге.

      В еврейской жизни театральность

      живет как духа естество,

      и даже черную реальность

      упрямо красит шутовство.

      Среди еретиков и бунтарей —

      в науке, философии, искусстве —

      повсюду непременно част еврей,

      упрямо прозябавший в безрассудстве.

      Большая для мысли потеха,

      забавная это удача,

      что муза еврейского смеха —

      утешница русского плача.

      С тех пор, как Бог небесной манной

      кормил народ заблудший наш,

      за нами вьется шлейф туманный

      не столько мифов, как параш.

      Забавно, что, слабея и скудея,

      заметно остывая день за днем,

      в себе я ощущаю иудея

      острее, чем пылал когда огнем.

      Всегда евреям разума хватало,

      не дергаясь для проигрышной битвы,

      журчанием презренного металла

      купить себе свободу для молитвы.

      Вспоминая о времени прожитом,

      я мотаю замшелую нить,

      и уже непонятно мне, что же там

      помешало мне сгинуть и сгнить.

      – Как чуден вид Альпийских гор! —

      сказал Василию Егор.

      – А мне, – сказал ему Василий, —

      милее рытвины России.

      Я СКАЧАТЬ