а то, конечно, проспал бы не один день! Всё было мирно и прилично, не считая носков и ног Бехзада! Пришлось открыть все окна, двери и даже щели! Но, так как немцы любят натур продукты и удобряют поля настоящими испражнениями разного вида и происхождения, то и из окна запах шёл не лучше. Вспомнил Бердичев, когда ассенизаторы бочку по городу прокатывали, но там это было редко, когда туалеты совсем заполнялись, а здесь каждый день натурально пахло. В Бердичеве мы говорили: «фуфуфуфуфууу-уу…ух, дали!» – а здесь, немцы, вдыхая аромат, не только не морщатся, а даже радуются! Вот и сейчас, проходя во дворе, наткнулся на Шнауцера, стоящего на крыльце. Светило солнышко, рядом лес, поля. Шнауцер принимал воздушные и прочие ароматные ванны! Он потянулся, как бы с видом: «хорошо в краю родном», и произнёс романтично: «Gut, doktor, jaja (Хорошо то как, а, доктор)! – имея в виду: – В каком прекрасном месте ты работаешь! А, сволочь! Какие я тебе прекрасные условия труда создал!». «Да прекрасно, – согласился я, – если бы не…», – и я помахал рукой перед носом. «Чего, чего!» – возмутился Шнауцер. «Ну, фу, фу, фу! – пояснил я – Воняет!». «Нет! – разочаровано произнёс Шнауцер. – Это прекрасно, так обязано быть! Это сама природа – натура!» – усилил он. «Понимаю», – пошел я на компромисс. В это время на улицу вышла Силке Кокиш и присоединилась к Шнауцеру наслаждаться с ним неразбавленным ароматом природы. Но сейчас перед нами лежал Бехзад, а не Шнауцер! И когда мы его растолкали, то первым делом Бехзад стал возмущаться, как воняет из-за навоза, но остался очень доволен лечением: «Никогда ещё не был так здоров, ничего не болит! Хочу так, хотя бы раз десять! А вы, я знаю, из России, как и ваша землячка – доктор Барсук. Она не хорошая, а вы очень хороший доктор, и Россию я сильно люблю! У меня папа родился тоже в Петербурге», – заверил, глазом не моргнув, Бехзад. «Что, папа русский?!» – удивился я. «Кажется да, немножко русский», – уже менее уверенно, поняв, что слегка загнул, сказал Бехзад. «И ты, значит, немножко русский!» – притворно изумился я. Бехзад слегка поморщился, но согласился, что, наверное, немножко есть. «Ну хорошо, земляк! – поздравил я его. – Я тоже русский, но по-другому». «Очень люблю Россию! Очень! Самая лучшая страна! А вы самый лучший доктор!» – подхалимски заверил меня Бехзад. С этим я охотно согласился.
«Бехзад, оказывается, очень много пережил! – печально поведала на конференции психолог фрау Мисс. – Он в группе рассказал про отца, который наполовину немец и его убили евреи, поэтому вырос сиротой и очень бедный!». «Да, конечно, – охотно согласился главврач, – поэтому у него психотравма – PTBS (посттравматические психические нарушения). Надо попробовать провести у него EMDR (Eye Movement Desensitization and Reprocessing – десенсибилизация и переработка стрессовых расстройств движением глаз). «Вы тогда ещё больше узнаете об его отце! – не удержался я. – Я ему вчера акупунктуру сделал, и он мне признался, что отец у него из Петербурга, узнав, что и я оттуда!». «Как?! Он, оказывается, из Петербурга!» – изумились присутствующие психотерапевты,
СКАЧАТЬ
