«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы. Алексей Букалов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ лета и осень в Михайловском.

      16 сентября 1827 года Вульф записал:

      «По шаткому крыльцу взошел я в ветхую хижину первенствующего поэта русского. В молдаванской красной шапочке и халате увидел я его за рабочим его столом, на коем были разбросаны все принадлежности уборного столика поклонника моды; дружно также на нем лежали Montesquieu с “Bibliotheque de campagne” и “Журналом Петра I”, виден был также Alfieri4, ежемесячники Карамзина и изъяснение снов, скрывшееся в полдюжине альманахов; наконец, две тетради в черном сафьяне5 остановили мое внимание на себе: мрачная их наружность заставила меня ожидать что-нибудь таинственного, заключенного в них, особливо когда на большей из них я заметил полустертый масонский треугольник. Естественно, что я думал видеть летописи какой-нибудь ложи; но Пушкин, заметив внимание мое к этой книге, окончил все мои предположения, сказав мне, что она была счетною книгой такого общества, а теперь пишет он в ней стихи; в другой же книге показал он мне только что написанные первые две главы романа в прозе, где главное лицо представляет его прадед Ганнибал, сын Абиссинского эмира, похищенный турками, а из Константинополя русским посланником присланный в подарок Петру I, который сам его воспитывал и очень любил. Главная завязка этого романа будет – как Пушкин говорит – неверность жены сего арапа, которая родила ему белого ребенка и за то была посажена в монастырь. Вот историческая основа этого сочинения»6.

      Не только халат и красная шапочка были молдавского происхождения, но и тетради на рабочем столе поэта. Когда-то в Кишиневе Пушкин и впрямь был членом масонской ложи «Овидий» – той самой, за которую, как он полагал, были «уничтожены в России все ложи» (XIII, 257)7. Вульф не обманулся в своем ожидании тайны – «масонские» тетради содержали в себе главы одного из самых сокровенных произведений Пушкина, его первого исторического романа, известного впоследствии под названием «Арап Петра Великого». Мы еще вернемся к этому важному свидетельству тригорского приятеля Пушкина (Вульф сделал свою запись «по свежим следам» – на другой же день после обеда в Михайловском), оно является, пожалуй, единственным указанием на возможное развитие сюжетной линии романа.

      О том, что замысел и план романа уже вполне созрели у Пушкина ко времени приезда в псковское имение, говорит быстрая, почти «чистовая» работа над ним. 31 июля Пушкин сообщил А.А. Дельвигу: «Я в деревне и надеюсь много писать, в конце осени буду у Вас; вдохновенья еще нет, покамест принялся я за прозу» (XIII, 334). Этой прозой были публицистические наброски «Отрывки из писем, мысли и замечания» и первые главы исторического романа эпохи Петра I.

      Ни для самого Пушкина, ни для его друзей и читателей это обращение к прозе, пожалуй, не явилось неожиданным, оно было подготовлено всем его житейским и творческим опытом. «Лета клонят к прозе», – писал Вяземскому в 1822 году двадцатитрехлетний поэт (XIII, 44). А через два года Пушкин, обращаясь к читателям третьей главы «Евгения Онегина», обещает «унизиться до смиренной прозы» и написать новый роман – на этот раз не в стихах, а в прозе СКАЧАТЬ