В следующем году [419 г.] военными трибунами с консульской властью были Агриппа Менений Ланат, Публий Лукреций Триципитин и Спурий Навтий Рутил.
45. Год этот, благодаря только счастливой судьбе римского народа, отмечен не столько действительным бедствием, сколько чрезвычайной опасностью. Рабы составили заговор в разных пунктах поджечь город и занять силой Крепость и Капитолий в то самое время, когда народ везде будет занят тушением горящих домов. Преступные замыслы отвратил Юпитер: по доносу двух рабов виновные были схвачены и понесли наказание. Доносчики получили в награду свободу и из казны по десять тысяч тяжелых медных ассов, что в то время считалось богатством.
Вслед за этим эквы снова начали готовиться к войне, причем в Риме получено было известие из вполне достоверных источников, что к старым врагам собираются присоединиться новые – лабиканцы. Римляне уже свыклись с чуть не ежегодными вторжениями эквов; в Лабики же отправлено было посольство, но послы вернулись с уклончивым ответом, из которого явствовало, что к войне сейчас они не готовятся, но что и мир недолго будет продолжаться. Вследствие этого на тускуланцев возложено было поручение следить за тем, чтобы со стороны Лабик не произошло никакого нового движения.
В следующем году [418 г.] к военным трибунам с консульской властью, по вступлении их в должность, от города Тускула явились послы; трибунами были Луций Сергий Фиденат, Марк Папирий Мугиллан и Гай Сервилий, сын того самого Приска, в диктаторство которого взяты были Фидены. Послы сообщали, что лабиканцы взялись за оружие и, опустошив совместно с войсками эквов поля тускуланцев, расположились лагерем на Альгиде. Тогда лабиканцам была объявлена война; но, вслед за изданием сенатского постановления, предписывавшего двум из трибунов отправиться на войну, а третьему заведовать делами в Риме, среди трибунов вдруг возникли споры: каждый доказывал, что он лучший военачальник, каждый отказывался от заведывания делами города как роли неблагодарной и непочетной. Сенаторы с недоумением смотрели на непристойные препирательства среди товарищей, и Квинт Сервилий наконец сказал: «Раз нет у вас уважения ни к сенату, ни к государству, то конец этим позорным пререканиям положит отцовская власть: начальником города останется без метания жребия мой сын. О, если бы только люди, которые домогаются командования на войне, вели ее с большею осмотрительностью СКАЧАТЬ