случайного, точного установления времени и хронологической последовательности и даже в смысле достаточно глубокого понимания предметов и личностей, внутренней связи и побудительных причин». Но неоспоримое преимущество Геродота перед прочими логографами состояло в несомненном предпочтении его к современности и к прошлому историческому, а не мифическому, а также в старании объединить разнородный материал общей задачей и общими идеями. Если Фукидид более Геродота удовлетворяет нашему понятию достоверного историка, то не следует забывать, что задачи Фукидида были гораздо скромнее и что его история Пелопоннесской войны не может даже и сравниваться с Геродотовыми «Музами» по обилию и разнородности материала, по тому интересу и значению, какой представляет труд Геродота для историка не только Эллады, но человеческого развития вообще. Можно быть уверенным, что звание «отца истории» останется за Геродотом навсегда: если оно присвоено ему одним из просвещеннейших людей древности, имевшим возможность сравнивать повествование Геродота с трудами других логографов, то дошедшие до нас отрывки Гекатея, Гелланика или Харона не содержат в себе ровно никаких оснований для перенесения этого титула с галикарнасского историка на кого‑либо из его предшественников или современников. В древнеэллинской историографии Геродот занимает такое же место, какое принадлежит в истории древнеэллинской драмы Эсхилу, «отцу аттической трагедии». Он первый дал опыт мировой истории, все части которой соединены между собою широким для того времени чувством гуманности и высказанным впервые общим пониманием судеб человеческих. От начала до конца повествование его проникнуто одними и теми же воззрениями в приложении ли к варвару или эллину, к настоящему или к давнему прошлому; от начала до конца проходит господствующая над всем изложением мысль об исконной распре между мидянами и эллинами. В каком бы первоначальном виде ни был собранный материал, историк переработал его по этому общему плану, под руководством этой единой мысли. Не везде задача историка разрешена с равным искусством, не все подробности в целом ряде картин приведены в гармонию, но нужно помнить, что начатое Геродотом дело построения общей истории человечества остается не довершенным по настоящее время. Автор статьи «Times», написанной по поводу издания Роулинсонов и Уилкинсона* в 1858 году, так выражается о плане Геродотовой истории: «История мира изобилует внешними событиями, но в ней немного таких периодов, как период патриотической муки, вынесенной Грецией в борьбе с варварами. Этот спор вырос постепенно из антипатии племен и упорной вражды Востока с Западом, произвел столкновение между чудовищными массами и далеко не соразмерными им силами, решил дело между свободой и деспотизмом, прогрессом и застоем. Великий царь стянул силы Азии и ударил ими на горсть ожесточенных и твердых сердец, от сопротивления которых зависела будущность цивилизации в Европе. Геродоту суждено было записать их подвиги и прославить их победу. С этим он соединил обширный
СКАЧАТЬ
