– Не ходи к нему, он крейзи, – одернула меня Ника.
Но мне было уже все равно, так меня запарил мой чемодан. Лучше бы я сдала его в багаж, и он потерялся, как Никин!
Старикан, оказалось, отлично говорит по-русски, с почти незаметным французским акцентом. Он объяснил, что, оказывается, вот эти самые поезда системы RER – это смесь электрички и поезда метро! То есть сейчас он как пригородный действует, но потом ныряет под землю и становится «метрошным».
Тут мы с Никой вспомнили, что моя мама и говорила о поезде, а не о метро!
Он показал, где можно купить билеты, а еще найти станцию, где живет мадам, помог выбрать линию, чтобы нас не унесло куда подальше от Парижа.
– Она живет в пригороде, – сказал он, разглядывая листок, на котором аккуратными буквами Никин папа вывел адрес своей парижской знакомой, мадам Пуарэ, но заметив, как скривилось при слове «пригород» лицо Ники, добавил, – правда, от центра Парижа недалеко. Сядете на тот же поезд и доберетесь минут за двадцать до своих музеев.
– А часто он ходит? – спросила я.
– О, каждые пятнадцать минут. Думаю, вы успеете на поезд в двенадцать тридцать.
– Спасибо, – с облегчением сказала я. И старикан, кивнув, отошел к автомату, торгующему бутылками с водой.
– Какой же он классный, – сказала я Нике, пока мы покупали билеты.
– Фу, – поморщилась Ника, – ты ногти его не видела?
– Зачем мне его ногти, я говорю, он как человек – классный.
– Осталось только влюбиться в него, – проворчала Ника, высыпая сдачу в кошелек из светлой кожи, тоже с заклепками и рисунками, как чемодан, – он вполне в твоем вкусе. Ты же любишь психов!
– Обожаю! – воскликнула я, засовывая свою сдачу просто в карман.
– О, хани, только не надо...
– Да я не психов обожаю! А граффити, качественно сделанное! Посмотри!
Я указала вниз, на поезд, который как раз подъехал к зданию аэропорта.
Он был весь разрисован граффити: горы, облака, звезды, лучи солнца на нежно-сиреневом или голубом фоне. На некоторых вагонах – короткие лозунги или имена райтеров, выведенные буквами-пузырями.
– Эта техника называется throw up, – объяснила я Нике, – наброски. Видишь, тут почти каждый рисунок двухцветен, один цвет – контур, другой – заливка. Времени у них было мало, поэтому так работали, эскизами. Я знаю, у меня есть друг в аське, Санни, он райтер из Испании.
– Я не фанат граффити, хани.
– А я фанат. Давай поспешим, а? Очень хочется успеть и поехать на таком чудо-поезде.
– Сдается мне, хани, ты не до конца завязала с рисованием, – пробормотала на бегу Ника.
Миновав турникеты, мы влетели в вагон, куда нас приглашающими жестами звал темнокожий контролер в вязаной СКАЧАТЬ