Сны о Чуне. Дмитрий Воденников

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ про Гофмана мы уже забыли, Чуня спит между мной и тобой, но под твоим одеялом, и ей снится сложный сон.

      Как наступает сочельник, как выходят жители немецкого города на улицы, мелькают там и тут, а еще надо в церковь – и вдруг: колокол. В церкви поют.

      Хорошо, что еще на свете

      остается так елок много

      (да и если немного осталось): одиноких, двойных,

                                                               тройных.

      Как сказал Сашин тесть перед смертью:

      – Дайте ложечку Нового года, —

      (вот именно так и сказал: «Дайте ло-жеч-ку

                                                Нового года»),

      приложился к шипучей ложке, удостоверился —

                                                            и затих.

      По-моему, замечательно. По-моему, все

                                          замечательно:

      и то, что умрем, – замечательно, и то,

                                 что живем, – хорошо.

      …На елке висит и качается ушастое ваше

                                               сиятельство,

      щенячее наше сиятельство, доказанное Рождество.

      …Однажды, кстати, летом юный Гофман и его подружка из соседнего дома были пойманы за небольшим преступлением. Они из сада соседа рыли подземный ход. Что-то им надо было на территории соседнего пансионата. Пансионат был огорожен высоким забором, вот они и придумали проникнуть туда под землей. Провинившихся в подкопе наказали, садовник закопал ход обратно. Но дети не успокоились. Гофман с девочкой достали где-то воздушный шар, прицепили туда бутылку бургундского вина, украсили его флагами и отправили в путешествие. Кому? Зачем?

      Шар поднялся в воздух, перелетел через ограду и… упал прямо посередине двора женского пансиона. Не дожидаясь, пока их изловят, друзья бежали, перепрыгнув через калитку.

      Может, они посылали бутылку к своему будущему, выросшему, взрослому Рождеству?

      А может, это был привет Жозефине Тауровне?

      Чуня и сладкое

      Чуня никогда не пела на сцене, не летала в космос; Чуня только раз в жизни ела шоколад. Украла у соседки конфету (видно, дети на пол уронили и не заметили), и потом ее целую ночь тошнило. Больше я этой соседке Чуню на передержку не отдавал. Пусть уж лучше одна сидит. Или у сестры. Но Чуня конфеты любит, особенно ворованные, вот и сейчас пытается дотянуться. Впрочем, это невозможно: наши границы крепки, а отсутствующие танки быстры. Только сухой корм (это раньше мы варили упомянутую гречку, мешали с собачьими консервами, теперь это в прошлом). Но конфеты есть и стоят. Уж не знаю, кто их принес в дом. Но насыпали их в большую фруктовую вазу, теперь на кухонном столе где-то килограмма два разных конфет. И «Степ», и «Фонарики», и «Петушок», и «Жена самурая». В Чуне есть что-то японское, поэтому «Жена самурая» ей особенно приглянулась. Собака она хоть и верткого ума, но небольшого, поэтому не знает: разворачивать «Жену самурая» трудно, как будто юбку (кимоно) шуршащую рвешь. Но вот раздел, разорвал прям по шву, ам – СКАЧАТЬ