об австралийских золотых приисках и о том, какие деньжищи можно там заработать, если, конечно, повезет. Один из них, как я понял, отправлялся в путь через день-другой и пытался уговорить приятеля последовать за ним. Целый час я слушал их разговор, а потом вступил с ними в беседу и узнал, что через три дня из Ливерпуля отправляется судно, на котором один из моих знакомцев собирался добраться до Австралии. Он ответил на все мои вопросы, а потом вдруг заметил, что такой здоровяк, как я, навряд ли вернулся бы с золотых приисков с пустыми руками. Меня просто затрясло от его слов. Что бы ни ожидало меня там, на приисках, любой исход был для меня предпочтительнее, чем скорая смерть в морской воде. Моей женушке легче будет пережить невзгоды под отцовским кровом, а я за какой-нибудь год сколочу состояние и вернусь – вернусь прямо к ней в объятия. (В то время я был настолько горяч и непоседлив, что мне казалось – года мне вполне хватит.) Я поблагодарил нового знакомца за все, что он мне рассказал, и поздней ночью побрел к себе домой. Дул пронизывающий зимний ветер, но я был настолько захвачен идеей, что нисколько не чувствовал холода. Я шел по тихим улочкам, и снег бил мне в лицо, и сердце мое переполняла отчаянная надежда. Когда я пришел домой, старик сидел в своей маленькой столовой и пил бренди, разбавляя его водой. Жена мирно спала у себя наверху, держа ребеночка на груди. Я присел у окна и написал ей несколько коротких фраз. Я заверил ее в том, что никогда еще не любил ее больше, чем теперь, когда решился покинуть ее. Там, в новом мире, попытаюсь я добиться лучшей доли. Если я преуспею, я вернусь и дам ей богатство, дам счастье; если нет – она больше никогда не увидит меня. Оставшиеся деньги – что-то чуть более сорока фунтов – я разделил на две равные части, оставив одну часть ей, а другую положив себе в карман. Потом я преклонил колени и помолился за жену и ребенка, уткнувшись лицом в белое покрывало, под которым лежали они, самые дорогие для меня существа. Вообще-то я нечасто прибегаю к молитве в обычные дни, но Господь знает: та молитва шла прямо из моего сердца. Я поцеловал жену, поцеловал ребенка, вышел из спальни и спустился вниз, в столовую. Старик, поминутно клюя носом, дремал над развернутой газетой. Услышав мои шаги, он поднял голову и спросил, куда я иду. «На улицу покурить», – ответил я, и он поверил, потому что для меня не в диковинку было поступать именно так. Спустя три дня я уже был в море. Я ехал в Мельбурн четвертым классом, и весь мой багаж составлял инструментарий золотоискателя. В кармане у меня было всего семь шиллингов.
– И вы добились успеха? – спросила мисс Морли.
– Да, но до той поры мне пришлось крепко подружиться с нуждой, и часто, оглядываясь на свою прошлую жизнь, я просто диву давался, что тот лихой, безрассудный, сумасбродный, расточительный драгун, выпивший море шампанского, и этот человек, сидящий на сырой земле и грызущий заплесневелую корку в пустынном, Богом забытом краю, – одно и то же лицо. Я жил среди всякого сброда, я стал для него своим человеком,
СКАЧАТЬ
