Счастье. Двадцать семь неожиданных признаний. Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

      Когда к концу третьего месяца она пошевелила пальцем, то матери говорить не стали, боясь обнадежить. Может, это какие-то остаточные рефлексы или судорога.

      Еще через неделю появились движения в правой руке. Спустя три дня она стала приоткрывать глаза на окрик. А еще через неделю стала сопротивляться аппарату. Задышала сама.

      Но порой выход из комы после такой травмы – это еще ничего не значит. Можно начать дышать, даже ходить, но остаться при этом растением. На всю отмеренную жизнь. Сколько мы выпустили таких. Лежат, уставившись в потолок невидящими глазами.

      Я подтаскивал к ее койке стул, садился рядом, вкладывал руку в ладонь и приказывал:

      – Пожми руку!

      И чувствовал, как она своей теплой слабой кистью пытается сжать мои пальцы.

      Чтобы исключить бессознательное, говорил:

      – Пожми два раза!

      Замирая, ждал. И она пожимала. Раз. И через секунду другой.

      Сердце мое тут же ускоряло бег. Значит, не растение. Значит, есть надежда. Я не уходил сразу, сидел еще несколько минут и просто смотрел.

      В день, когда ее решили отключить от аппарата, у ее койки собралось все отделение, даже буфетчица и сестра-хозяйка.

      Мазурок сам вытащил ей трахеостомическую трубу и громко спросил:

      – Как зовут тебя?

      И она просипела:

      – Наташа!

      Кто-то из сотрудниц тут же заревел, размазывая слезы.

      – Как дела у тебя, Наташа?

      Та обвела всю нашу толпу мутным еще взглядом и вдруг произнесла:

      – Я беременна.

      Тут все дружно засмеялись, стали хлопать Мазурка по спине:

      – Ну, Юрка, ну молодец, и лечишь хорошо, и времени зря не теряешь!

      А тот смущенно махал рукой:

      – Да ну вас, придурки!

      А потом отправился в холл, где за дверями ждала ее мать.

      Сегодня для нее хорошие новости.

      Мы решили держать ее у себя подольше. Передержали лишних пару недель. Тех, кто так тяжело достался, не спешили переводить в отделение.

      Было уже лето, я дежурил по второму блоку, когда со стороны холла раздался звонок. Раньше там у нас были двери из толстого стекла, к Олимпиаде на них даже нарисовали красивую эмблему «Москва-80», но стекла быстро разнесли каталками, оказалось, что они хоть и толстые, но бьются в мелкую крошку. Поэтому установили обычные деревянные двери, покрасили их белым и приладили звонок.

      За дверью стояла мама Наташи.

      – Ой, Леша! Как хорошо, что вы сегодня дежурите! – Она знала всех нас по именам, выучила за те месяцы. – Наташа сегодня хотела зайти, сказать спасибо. Нас в пятницу выписывают. Домой идем. Я сейчас только поднимусь за ней в отделение, мы минут через десять будем, ладно?

      Почему-то я страшно разволновался. Просто места себе не находил. Наверное, потому, что не видел Наташу СКАЧАТЬ