Жонглёр. Андрей Батуханов

Чтение книги онлайн.

      Изумительный по красоте чистый и сильный голос спокойно лился и заполнял комнату. Скачком исчез серый и унылый Санкт-Петербург, растворились стены и потолок кабинета. Отец и сын сидели на берегу лазурного моря, под бездонным небом Италии. Жёлтая, как груша, луна висела над ними. Где-то в стороне мерцала, как угли потухшего костра, небольшая деревушка. Их накрывал магический купол бархатной ночи, прошитый насквозь мигающим светом крупных звёзд.

      Пение Александра Леонидовича сопровождалось тонкой мимикой и отточенными жестами. Они были естественными, но было видно, что и над этой составляющей номера певец работал отдельно. Отец рассказывал сыну историю своей любви к его матери, а тот прекрасно понимал, почему она не устояла перед его всепоглощающим обаянием. Песня была одновременно гимном любви и рассказом о безмерной тоске, которая поселилась в сердце отца после того, как не стало матери. Лёня помнил лишь пару эпизодов, когда они играли с ней, её нежные, тёплые руки и красивый голос. В его памяти она над чем-то весело смеялась. И чем дольше Леонид слушал песню, тем больше понимал, что потеряла сцена и кого потерял Фирсанов-старший.

      – Как же ты это пережил? – шёпотом спросил ошеломлённый сын.

      – Сам с трудом понимаю. Да и с годами подзабыл. Правда, я прилагал к этому столько усилий. Истёрлось всё. Кроме неё. Господь дал мне силы пережить это испытание. А она навсегда осталась вот тут! – ответил Александр Леонидович и ткнул пальцем в сердце. По тому, как он это сделал, стало понятно, что ничего с годами не забылось и «не истёрлось»! На некоторое время он отошёл к окну. Глядя на город, он собирался с мыслями и чувствами. Леонид боялся не то чтобы пошевелиться, он боялся вздохнуть и двинуться. Так и просидел, замерев. Когда же отец повернулся к нему, это уже был привычный ироничный и улыбчивый человек.

      Как исполнитель, Александр Леонидович остался доволен эффектом, произведённым на публику, и продолжил свой рассказ:

      – В Италии всё пронизано поклонением перед пением, музыкой, оперой и певцами. Я стал брать уроки у одного старого маэстро. О нём болтали всякую чепуху.

      – Например?

      – Например, что он выжил из ума. Что глух как пень и ничего не может. Его успехи в прошлом. Но всё оказалось ложью завистников. Маэстро был вспыльчив до невероятия и чрезмерно правдив. Он ставил диагноз через десять-пятнадцать минут знакомства и после уже не менял своего мнения. Рубил, что называется, с плеча и не всегда в парламентских выражениях. Я приходил каждый день с трёх до пяти, становился на небольшой помост и говорил.

      – Говорил?

      – Говорил! «Дай мне воды. Дай мне хлеба. Дай мне соли». Говорил и тянулся, тянулся вперёд, вытягивая шею и напрягая все мышцы. Иногда мне казалось, что старик уснул, сморённый солнышком, но как только я переставал тянуться, тут же следовал удар прутиком по… Ну, ты сам понимаешь, по чему попадал старый музыкант. В этом он был большой искусник и дока! И все начиналось заново. Через неделю этих просьб мне разрешили спеть незатейливую песенку. А через десять дней я зазвучал. Я сам это почувствовал. Через месяц СКАЧАТЬ