Живая вода времени (сборник). Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ на мыло! – при каждом неловком движении голубого сталинградского «Трактора», извечного нашего главного друга-соперника, взрываются трибуны.

      Два ноль.

      Домой.

      – В войну бы, – говорит Шакал.

      – Да; но Ромы нет. Хи-хи, – говорит хитрый Генка…

      – Назавтра.

      Синее, синее небо, золотое солнце; зелено; красно-рябо от кирпичей-«половинок» соседней развалины: они в желто-сером сухом «растворе».

      Рядом на клумбе наливаются «золотые шары» на длинных, узорных зеленых основах.

      Мы сидим на деревянном высоком крыльце (термин) нашего полутораэтажного дома-флигеля; вверху на табуреточке – Эльза с книгой в черно-зеленом, волнами, «мраморном» переплете; эта книга у нас из тех куч книг, которые были вывернуты на улицу из подвалов взорванной университетской библиотеки.

      Это журнал «Нива», с ее желтоватой глянцевой бумагой, старыми шрифтами с «ерами», «ятями», в два столбца; с «литографиями», виньетками.

      Читает вслух нам Сетона Томпсона.

      Мы прилежно слушаем.

      Есть некое правило поведения в самой даже и отъявленной детской компании; шкодничать так шкодничать, а слушать так слушать. И если кто мешает, на него беззлобно, но четко шикают: «ну тише».

      – Рысь перебежала от одного дерева к другому; но рысь не может долго бежать; волки снова собрались под деревом… А Рома не выйдет?

      Рома – старший брат мой, парень красивый и добрый, но «добрый» это даже и не то слово; он просто, он такой. Он мягкий, размягченный. Разумеется, не считая тех минут, когда он, как и всякий человек, бывает в злости; тогда он мечется, сжав руки, что-то гневно говорит, шепчет про себя, закусывая губы, кого-то видя перед собой; но это не часто, а чаще он растерянно улыбчив и именно, именно мягок.

      Он, что называется, слабоумен, но в чем его как раз-таки слабоумие, порою трудно понять; да, в математике он не смыслит, во многом прочем не разбирается, держится наивно или чересчур просто; да, вроде того, что раньше звали – юродивый; но, видимо, как и у всех таких людей, взгляд его порою сугубо самоуглублен, он смотрит на тебя и не видит тебя – и рот его болезненно искривлен – и он знает, он знает что-то, чего мы не знаем.

      «Откуда» он такой?

      «От рождения?»

      «От тридцатых?»

      «От войны?»

      Кто ведает?

      Там всегда и всего хватало: в том прочем – и в «от рождения».

      Отец, когда тот рождался, уж «пил и буянил» с тоски и с чего-то там в «Политотделе» – в селе Хворостянка, куда он…

      Куда он.

      – Сейчас, выйдет, – говорю я.

      – А то я ему слова песни принесла, которая ему нравится.

      – Читай, читай, – нетерпеливое вокруг. Мол, раз уж читаешь, так и читай, не балуй.

      – Полярная сова, бесшумно работая крыльями, подлетела к тому дереву, где…

      – Здравствуйте! – радостно говорит Рома, открывая скрипучую ободранно-бордовую дверь – красили «до войны» (термин!) – и стоя в проеме.

      Он всегда этак СКАЧАТЬ