Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин. Екатерина Гринева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ протянул Качанов и наконец спохватился: – Мои соболезнования…

      Похоронили мы ее тихо, на кладбище нас было всего трое. Калерия Ивановна, полковник Косицкий и я. Ни отец, ни моя мать не появились; им обоим я отправила телеграммы, но никакого ответа пока что не получила. Полковник не мог сдержать слез, он плакал, и мелкий моросящий дождик как бы вторил его слезам. Он купил три букета белых лилий и усыпал цветами гроб: это было романтично и красиво. Гене это понравилось бы, невольно подумала я. Калерия как бы услышала мои мысли.

      – Генриэтта, наверное, была бы довольна, – шепнула она мне.

      Я кивнула, меня душили слезы, но плакать я не могла: слезы застревали где-то в самом центре груди и словно давили изнутри, мешая мне дышать. Резкие спазмы простреливали грудь, и от этой боли я морщилась.

      – Потом заедем ко мне, – тихо сказала Калерия. – Генриэтта кое-что оставила мне – для тебя.

      Когда тяжелые комья земли полетели на гроб и двое работяг энергично заработали лопатами, я невольно отвернулась. Под мелким моросящим октябрьским дождиком мы ушли с кладбища. Я шла и думала: как это странно и непонятно, что мою утонченную, элегантную Геню зарывают: она землю не любила и никогда не копалась в ней. А теперь она лежит там, в могиле, и я уже никогда больше не увижу ее у нас дома.

      Я всхлипнула. Полковник стиснул руки и остановился, опустив голову. Мне показалось, что он, заядлый атеист, молится.

      – Ну что, пойдемте, – негромко позвала я, и мы двинулись дальше.

      За оградой мы разделились. Косицкий поехал к себе, а мы с Калерией – к ней, в Бибирево. Десять лет тому назад Калерия разменяла четырехкомнатную квартиру на Ордынке. Дочери досталась хорошая «трешка» на Соколе, а Калерия поехала в Бибирево, проклиная эту «новостройку» и «окраинный район».

      Калерия поставила чай и прошла в комнату. Кухня была чистенькой, мебель – старой. Громко тикали часы-ходики, висевшие на стене, а на подоконнике сидел и щурился толстый кот Барсик – нежно-персикового цвета, подобной окраски я раньше никогда у котов не видела.

      Калерия вышла из комнаты со шкатулкой в руках, обитой темно-красной кожей.

      – Вот. Это Генриэтта просила передать тебе после ее смерти.

      – Когда? – Я посмотрела на шкатулку; брать в руки мне ее не хотелось, как будто этим я окончательно признала бы, что Геня мертва.

      – Месяц тому назад.

      – Но почему…

      – Геня просила меня, чтобы ты задавала поменьше вопросов, просто взяла бы эту шкатулку, и все.

      Я взяла ее в руки и открыла: там лежало ожерелье из крупного жемчуга, и еще листок бумаги, сложенный вчетверо. Это были стихи Верлена, любимого поэта Гени. «Душе какие муки, муки! Быть с нею, с нею быть в разлуке! Покоя нет в разлуке с ней, в разлуке с ней, душой моей…»

      Я сложила снова листок и закрыла шкатулку.

      – Спасибо.

      – Не за что. А теперь давай выпьем за покойницу водочки и попьем чаю. – И вот еще… – Калерия протянула СКАЧАТЬ