Княжеские бриллианты. Рассказы. Александр Чехов

Чтение книги онлайн.

      П. Быков, 1911 г.

      На маяке

      Море бушевало и пенилось. Волны набегали одна на другую с белыми гребешками на спине и ударялись об отвесную скалу с такою силою, точно хотели во что бы то ни стало достать маленький домик, приютившийся у высокого маяка на верху скалы, и смыть его так, чтобы от него не осталось и камешка. Но домик и маяк стояли крепко. Брызги волн едва долетали только до фундамента. Дул сильный норд-ост1. Чахлые деревца, посаженные вокруг маяка, гнулись и стонали под напором ветра. В домике хлопали ставни.

      А наверху, сзади, над горным хребтом, точно в насмешку, лениво ползли облака, ползли спокойно и тихо, и как будто назло бушующему ветру, шли в противную сторону.

      На море буря, а наверху – тишь и гладь и даже обратное течение воздуха. Это явление знакомо кавказцам.

      Маяк стоял одиноко на выступе скалы. До ближайшего поселка было одиннадцать верст где-то там, далеко за хребтом. Чтобы пройти туда, надо подняться на гору, пройти перевал и спуститься в долину.

      В маленьком домике, казавшемся пигмеем сравнительно с гигантом маяком, жил смотритель Лука Евсеевич с семнадцатилетнею дочерью и солдат Фейзулин. Более никого. Впереди море, сзади горы – и ни одной живой души…

      В эту бурю Лука Евсеевич стоял у фундамента маяка и смотрел в море.

      Ветер неистово трепал его платье и жидкие волоски на висках. Брызги волн налетали на него дождем. Он был без пиджака, в одной рубахе, но и рубаху расстегнул и обнажил грудь так, что на нее дождем падали соленые капли.

      После каждого удара волн он проводил рукою за пазухой, растирая воду, и повторял:

      – За что же, за что? Чем я тебя прогневал, господи?! Нет… надо, надо, надо… Нельзя томить чужую жизнь…

      – Фанар зажигать нада, ваш блародие, – закричал у него над ухом солдат-татарин.

      Лука Евсеевич не слышал. Шум моря заглушал человеческий голос.

      – Жалко, жалко, сердце с места сорвется, а надо… – повторял он про себя.

      – Фанар, ваш блародие…

      Лука Евсеевич вздрогнул и обернулся.

      – А?

      – Огонь, маяк… светить нада…

      – Это ты, Фейзулин?.. Да, да, надо… свети, свети… – очнулся Лука Евсеевич. – Эка буря-то какая…

      Он уставился на солдата и стал смотреть, как ветер трепал его волосы и фалдочки2 старого казенного мундирчика. Смотрел и ничего не понимал.

      – Ходы домой, ваше блародие, – посоветовал солдат… – норд-ос… бура… простуд… буд добры, ходы… глаза тебе не хороши…

      – А ты бы, братец, пуговицу пришил, – ответил Лука Евсеевич, ткнув пальцем в грудь Фейзулина… – Ну да, это, впрочем, не то… Олечка что?

      – Барышна лежит на диван, книжка читает, говорит: папаша простуд будет.

      – Ну, пойдем, пойдем…

      Солдат взял своего патрона за руку и повел домой.

      Лука Евсеевич в былые годы – теперь ему пятьдесят три – учился в семинарии, не кончил курса, служил писцом в различных ведомствах, всюду терпел горькую участь несчастливца, боролся, тужился, напрягался и, наконец, истощив все силы, бросил себя на произвол судьбы.

      – Будь что будет, – решил он. – Решай сама судьба.

      Судьба решила тем, что отняла у него жену, умершую от чахотки, а его самого с маленькой СКАЧАТЬ