Москитолэнд. Дэвид Арнольд

Чтение книги онлайн.

      Но это была присказка.

      А теперь сказка.

      В прошлом году, когда фейерверки только набирали обороты, мама вдруг отставила пиво и начала благодарить всех и прощаться. Странно – мы никогда не уходили так рано. Но я не стала спорить.

      Что важно для нее, важно и для меня. Нехотя я последовала за ней на другую сторону зеркала. Мы любовались фейерверками издалека, пока шли, держась за руки (да, я ходила с мамой за ручку, но наши отношения никогда не были обычными). И внезапно мама замерла. Этот образ – ее силуэт на фоне черного неба с расцветающими повсюду величественными вспышками огней – я сунула в задний карман и теперь могу вытащить, когда захочу, и вспоминать ее снова и снова, и снова, и снова… вечность вечную.

      – Мэри, – прошептала мама.

      Она не смотрела на меня и мыслями витала где-то, куда мне никогда не попасть. Я ждала, что она скажет, ведь мы всегда так общались. Не подгоняя. Несколько минут мы стояли там, на притихшем тротуаре, застрявшие между бунтом и заурядностью. Далекие взрывы фейерверков становились все реже, и мир вокруг нас погружался во тьму, будто пиротехника Утопии была единственным источником света. Тогда мама отпустила мою руку, повернулась и прошептала:

      – Некогда я была прекрасна. Но никогда он меня не любил.

      Интонации казались знакомыми, будто какой-то темноглазый подросток пел о чем-то банально-трагичном. Но мама не была подростком, как и слова ее не были банальностью.

      – Кто? – тихо спросила я. – Папа?

      Она так и не ответила и в конце концов вновь двинулась к нашему дому, к заурядности, прочь от восхитительного бунта. А я молча шла следом.

      Я помню все так, будто это было вчера.

      Помню, потому что тогда мы в последний раз держались за руки.

      До связи,

      Мэри Ирис Мэлоун,

      исключительная бунтарка

      – Какие интересные. И где же продают такие обутки?

      Полагаю, я и так слишком долго умудрялась избегать разговора со старушкой.

      – В «Гудвилле», – отвечаю, запихивая дневник в рюкзак.

      – В каком именно?

      – Я… если честно, не помню.

      – Хм-м. С ремешочками, да? И такие цветастые.

      Старушка права. Только в восьмидесятые, когда миром правили фуксия и электронная попса, могли делать такие ослепительно-яркие боты с высоким верхом. С четырьмя ремешками-липучками на каждом, на всякий пожарный. Дома в моем шкафу целая куча неношеных кроссовок – попытки Кэти заменить еще больше кусочков моей старой жизни.

      – Моя мачеха их ненавидит, – говорю я, откидываясь на спинку сиденья.

      Наморщив лоб, бабулька наклоняется, чтобы получше рассмотреть мои ноги:

      – Что ж, а по мне, очень даже. Я бы сказала, манифик.

      – Спасибо, – улыбаюсь я. СКАЧАТЬ