Глаза, устремленные на улицу. Жизнь Джейн Джекобс. Роберт Канигел

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      И еще была старшая сестра ее матери, Марта, которая после обучения в Блумсбергском педагогическом колледже и активного участия в жизни местного прихода пресвитерианской церкви в возрасте сорока восьми лет практически ушла от цивилизации. В 1922 году, отправившись по поручению церкви в отдаленный горный район Северной Каролины, она так и осталась там жить в небольшой захолустной деревне под названием Хиггинс. Вместо того чтобы вернуться через несколько месяцев, тетя Марта все оставалась, и оставалась, годами привнося туда частицы тепла и радости современной жизни – дарила книги и вела уроки, помогала строить новые дома, создала центр ремесел и помогла окрепнуть местному приходу. Она жила там все те годы, пока Джейн росла на Монро-авеню.

      Среди предков Джейн были, конечно, и законченные бездельники и ничтожества, как и приличные, но ничем не примечательные смертные. Не многое услышишь о брате отца Кельвине, неприветливой фигуре в комбинезоне, который остался жить на ферме у своей дровяной печи со своими собаками. Мать Джейн была одной из восьмерых детей, и не все они творили чудеса в Аппалачах, как тетя Марта; в то время, когда Джейн пошла в школу, брат Бесси Ирвин продавал машины, а ее сестра Эмили работала школьным библиотекарем; оба вернулись туда, откуда приехали, в Блумсберг. И все же существовало достаточно примеров семейного героизма и эффектных поступков, из которых Джейн могла резонно заключить, что вышла из отличной семьи.

      Ее жизнь докажет свою созвучность судьбам семьи и предков. Но если и так, то что – что именно? – нам с этим делать? Если она вышла из «приличной семьи», значит ли это, что что-то редкое и драгоценное передается через ее ДНК? Или, что бы на нее ни снизошло, это случилось благодаря «культуре» семьи? Конечно, Джейн была наделена невероятным интеллектом; все, что она думала и говорила, свидетельствует об этом. Но мы можем сказать с равной уверенностью, что ей повезло родиться в необыкновенно сплоченной семье; и от тех социальных и семейных сил, что так часто разрушают детский дух, Джейн была милосердно освобождена. В детстве она не могла знать, как редко такое бывает. Потом, однако, она поняла: «Жить в семье, где меня не подавляли, – большая удача»[91].

      Ей также повезло, что она выросла в удачные для женщин или, по крайней мере, относительно удачные времена, которые, в отличие от предшествовавшей викторианской эпохи или послевоенного времени, когда росли ее собственные дети, не препятствовали ей быть девушкой, женщиной, работать и мыслить. Те годы, скажет она, стали «островом надежды для женщин»[92]. Конституционная поправка допустила женщин до выборов в 1920 году, когда Джейн было четыре года. Мысль, скажет она гораздо позже, «что женщины равны мужчинам и могут делать что захотят», была вполне жива. В герлскаутах, вспомнит она, «у нас были все виды знаков отличия, не только касательно заботы о детях, того, чтобы быть хозяюшкой и все такое, но и по астрономии и определению деревьев и разным штукам. Все это было частью освобождающей СКАЧАТЬ