Она всегда опаздывала на уроки[115]. Классная руководительница на первом году, Генриетта Леттьери, скрупулезно вела запись посещаемости, у большинства учеников – ровные ряды нулей в колонке опозданий. Джейн редко отсутствовала, но опаздывала семь раз в первом семестре, девять – в следующем. Однажды Джейн, снова опаздывая, попросила маму написать объяснительную записку в школу. Миссис Батцнер согласилась и написала, что «Джейн слишком долго сидела на краю кровати с башмаком в руке». Пока ее сын Джим рос, он видел ее сидевшей так много раз: Джейн думала, или, по его словам, «о чем-то размышляла».
Возможно, размышляла над элегией, например, «Руперту Бруку»[116], в которой пыталась «записать / Чудной тревожный звук, что слышу я», но ей не удавалось, и она клялась не пробовать снова.
Твой стих читаю я, и он рождает
И ликование, и славные мечты,
Я снова верю. Верю, и пишу – как ты.
Земля и небо – все, что смертный знает,
Один поэт лишь звезды покоряет.
Джейн до сих пор писала стихотворения; конкретно это получило скромный приз. Как и другие нерадивые ученики, для которых средняя школа означала скорее футбол или танцы в субботу вечером, а не латынь и английскую литературу, Джейн нашла убежище вне класса, в школьном литературном журнале. Impressions возглавляла преподавательница английского, Аделаида Хант, которую одна из одноклассниц Джейн описывает как «веселую дамочку с мелодичным смехом, который начинался где-то возле солнечного сплетения и булькал кверху, неудержимый, заразный»[117]. Джейн стала редактором раздела поэзии в журнале. За два ее последних года в Центральной школе всего в нескольких выпусках журнала не было подписи Джейн Батцнер или Дж. Б. под статьей или стихотворением.
В десять лет родители подарили ей пишущую машинку и самоучитель по быстрому набору. В юности она уже была писателем. Несколько ее стихов были отобраны для антологий с названиями вроде «Саженцы» или «Молодые поэты», составленных из работ учеников. Одно из стихотворений заслужило почетную премию – одно из десяти в общенациональном поэтическом конкурсе, привлекавшем тысячи заявок, в жюри которого входили Джойс Килмер и другие известные поэты. Когда оно впервые вышло в Impressions в мае 1932 года, оно называлось просто «Сонет». В заявке на премию Джейн назвала его «О друге, покойном»[118]. Как и во взрослых работах Джейн, этот сонет во многом говорит об увлечении темой жизни и здоровья в битве со смертью и упадком. «Глупец!» – обращается она к незнакомцу, смиренно принявшему смерть друга. Мертв? Но «живы в нем багрец и золото осенних вечеров, СКАЧАТЬ
114
115
Учительский журнал, 1929–30, Скрантонская центральная средняя школа, запись сделана Донной Залески. Джейн могла получать противоречивые советы дома. «Кто рано встает, – любил говорить мистер Батцнер, как утверждает Джим Джекобс, – тот все утро ходит гордо и клюет носом весь вечер».
116
117
Carl Marzani,
118
«Sonnet»,