Сказки города. Дарья Эпштейн

Чтение книги онлайн.

      Клякса знал, что у его девушки много друзей, и его это никогда не беспокоило. Они всегда доверяли друг другу. Но сегодня, когда они встретились у кафе и она была с приятелем, ему отчего-то стало грустно. Клякса знал этого парня и его молодую жену целую вечность, но это было до сегодня. Они поздоровались, пошутили, Анька звала его с ними, но Клякса под каким-то предлогом отказался и ушел. Он остановился завязать шнурок, потерял равновесие, оперся рукой об асфальт и разорвал бисерную фенечку. Красные и белые бусины разлетелись по лужам, и это стало последней каплей. Дальше был бег, на бегу – попытка закурить, старая гитара…

      Каменная женщина. Он рухнул рядом с ней на четвереньки, на колени, и начал говорить, как в бреду.

      Он говорил о доме, о матери, о себе самом, о том, куда уехала Марина, которая подарила ему ту самую фенечку, о том, что она не вернется, о том, что он не любит шум, но у него нет выбора, потому что иначе – дом, из которого что-то ушло, и нет тишины, нет песен, и друзьям нельзя говорить, потому что нет Марины, есть только бессмысленность и усталость, а дальше ничего не будет, потому что ничего не нужно… А женщина слушала и кивала, и все-все понимала, даже то, чего он не смог сказать… И она была живой, и море было живым, дышащим, а не только рыбы, и скалы были живыми, а город тоже был живым, и это не дым, это дыхание… И песок, песок тоже дышал… И сам он был живым.

      А потом слова закончились и появилась музыка, которую играл он играл, и в музыке было все – песок, дом, море, и она была прекрасна, как мраморная женщина… Статуя слушала, и Клякса играл для нее свою боль, свой мир. Пусть ничего не изменится, завтра будет таким же, как сегодня, и, может, никто не поймет музыку, не услышит, о чем песня – статуя будет знать. И тогда… он сам будет другим. И проклятое место, оно тоже будет другим. Навсегда.

      Теодор

      У Теодора был собственный бог. Бог любил Теодора всем своим огромным, как Земля, сердцем, и Теодор любил бога своим еще маленьким, но горячим, как уголек, сердечком. Они часто гуляли вместе. Ноги у бога были большие, мозолистые; пока было тепло, он ходил босиком, уминая ступнями деревенский большак. На ступни налипали песчинки и сухая трава, падавшая с телег, которые ехали с сенокоса. Теодор носился по большаку, и его куцый хвостик бешено мотался от счастья. Бог смотрел на него и смеялся, громко, сочно, и его лицо раскалывалось сотней морщинок.

      Деревенские здоровались с его богом. Они останавливались СКАЧАТЬ