Финист – ясный сокол. Андрей Рубанов

Чтение книги онлайн.

      – Быстрее! – крикнул одноглазый и оборотил взгляд на Кирьяка и Митроху: – Отдавайте самое дорогое!

      Я не хотел участвовать в чёрной требе. Не хотел, чтобы хозяин нижнего мира обратил на меня свой взгляд и явил благосклонность.

      Я бы предпочёл, чтоб он вовсе не знал о моём существовании.

      Но ватага решила иначе.

      Что я мог отдать? Медную бляху с пояса? Половину серебряной деньги? Свой бубен? Свою жизнь? Свою удачу? Больше я ничего не имел.

      Ещё была любовь к девке Марье – но ради всех богов на свете, верхних, нижних, любых других, я бы не отдал ни Марью, ни свою любовь.

      Дождь хлестал меня по лицу.

      Одноглазый выхватил нож и одним сильным ударом отсёк ворону голову. Конечно, не так сноровисто, как это делают волхвы, – но достаточно быстро, чтобы птица не успела издать смертный стон.

      Но всё-таки мне показалось, что я его услышал.

      И когда ворон умер – какая-то малая часть меня умерла тоже.

      Кровь хлынула на деревянного истукана, полилась по грубо вырезанному лику.

      Обезглавленная птица сотряслась несколько раз; если бы не была спутана – наверное, хлопнула бы крыльями.

      Птицы, как и люди, умирают небыстро: видели, как бегает курица, лишённая головы?

      Когти сжались и разжались.

      Я посмотрел на Кирьяка – тот стоял недвижно, с бессмысленными глазами, и его правая рука судорожно сжимала оберег – петушиный клюв – на широкой груди.

      Одноглазый погрузил два узловатых пальца в голую шею птицы, как будто в кувшин, и помазал свежей кровью свой лоб и щёки.

      – Во славу и ради удачи! – хрипло провозгласил он, и отдал обезглавленную птицу второму.

      – Во славу и ради удачи! – крикнул второй, которого я теперь ненавидел люто.

      Смотрел, как они грубыми резкими движениями взрезают умерщвлённого ворона, разламывают его грудину, проворно вырывают требуху.