Кто жизни не знает. Владилен Олегович Елеонский

Чтение книги онлайн.

      Встреча с Грыжуком радости не принесла, он по-прежнему был в своем репертуаре, мне даже показалось, что сегодня он был еще злее, чем вчера. Капитан беспощадно ругал всех за лень и неумение ничего делать. Доставалось всем, кроме Старикова и меня.

      – Вы хоть раз палатки в своей жизни ставили? Откуда вы на белый свет появились? Эх, чувствую, что мне самому все придется делать!

      Со Стариковым Грыжук добродушно балагурил, а на меня смотрел, как ребенка, которого лучше не трогать. В общем, тяжел был в общении капитан Грыжук. Когда незадолго до обеда брезентовый полог был, наконец, натянут, наш мучитель вдруг смягчился и неожиданно похвалил меня.

      – Так, всем смотреть, как надо ямы копать! Глубина четко соблюдена, отверстие не слишком большое, поэтому столб будет стоять как влитой. Молодец, Тобольцев! После обеда отдыхай, тебе вечером в наряд заступать, понял? А то опять что-нибудь напутаешь, профессор!

      Все-таки напоследок ужалил! С большим облегчением уходил я из-под его опеки.

      Так окончилось мое первое знакомство с капитаном Грыжуком. Ничего, кроме досады, оно у меня не вызвало. Понятное дело, что многие из нас жизни не знают, приехали из городских квартир, и кроме телевизора, двора, и сада с огородом у дедушки с бабушкой ничего не видели. Кто в этом виноват? Вместо того, чтобы поощрить за то, что мы не испугались, не пошли легким путем, решили хоть что-то в жизни испытать, Грыжук сурово клюет за неприспособленность. А где, интересно, мы могли приобрести эту самую приспособленность? Такое отношение не только поражало, оно возмущало, и я испытывал к нему нечто, очень похожее на настоящую ненависть.

      Он, как видно, хочет, чтобы мы стали еще более неуверенными и замкнулись в себе. Что-то очень недоброе, я даже сказал бы бандитское, привиделось мне в его манере поведения. Тогда я еще не в полной мере понимал, что столкнулся всего лишь с первым моим звоночком в познании некоторых пикантных нюансов советской общественной жизни, поскольку все еще надеялся, что такие типажи, как Грыжук, – исключение, а не правило.

      В наряд по столовой я заступил впервые, до сих пор помню то изнеможение, которое осталось после него. Сонные, поскольку ночью чистили картошку на почти шестьсот человек, мы не успевали вымыть все тарелки для второй смены. Их катастрофически не хватало (неужели кто-то экономил на этой грубой алюминиевой посуде?), и нас подгоняли все, кому не лень, – сержанты, офицеры, в том числе заезжие дяди с большими звездами на погонах, и даже преподаватели. Некоторые пытались шутить, однако в целом весь этот ажиотаж и суета производили гнетущее впечатление.

      Никаких положительных эмоций, за исключением того, что мы наелись до отвала пшенки с мясом, наряд не доставил, а на следующий день вечером, когда мы освободились от дежурства, меня ожидал сюрприз, – мои наручные часы исчезли из тумбочки. Носовой платок лежал на месте, а часов в нем не оказалось.

      Я отлично помнил, как завернул часы в платок и засунул сверток в дальний угол тумбочки. В нашей группе только я прошел «по эксперименту», СКАЧАТЬ