Пещера. Лев Протасов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ слухи о его помешательстве), именно к этому объяснению склонялись. Довольно часто, идя по улице, можно было услышать из разговора двух-трех случайных прохожих робкое, произнесенное непременно шепотом подозрение о бесовском вмешательстве. Люди, обитающие в глубинке, вообще суеверны, как все прочие люди; вновь же прибывшие заражаются быстро и, что хуже всего, необратимо.

      Болезнь унесла около восьмидесяти жизней только за апрель, хотя данные эти и неточны, ведь счета никто толком не вел. Кладбище невероятно разрослось, причем росло оно преимущественно вглубь города, встретив на дальнем своем рубеже непреодолимое препятствие в виде обширного слоя каменной породы. Длинные, сплетенные вереницы могил да крестов над ними поглотили два крайних, года два как заброшенных, подгнивших от сырости дома.

      В мае сошел снег, не оставив в качестве напоминания о себе ни единого сугроба, и в помещениях недостроенной фабрики соорудили огромную печь, где стали сжигать усопших.

      Тогда же от лихорадки померла старшая Лигнина, мать Андрея Михайловича, и – следом – одна из родных его сестер (другая прежде еще отправилась в Город, вполне справедливо рассудив, что жизнь в мрачном селении несносна). Анна, почуяв неладное, известила брата, потом слегла, чтобы никогда более не вставать на ноги.

      Андрей Михайлович приехал в первых числах жаркого, обезвоженного лета, и мы наконец оказались в начальной точке повествования – здесь и сейчас.

      2

      Здесь и сейчас, минуя бессонную для обоих ночь, зарождается новая жизнь. Прорывается сквозь тончайшую обертку чужой, но до сих пор неотделимой плоти, рвет. С дыхания начинается всякая жизнь, с болезненного, принужденного вдоха – так атмосфера насилует слабые легкие младенца, протыкает горло, заставляя отбивать определенный ритм, двигаться в такт тишине и звуковому хаосу, ее сменяющему.

      Рвет. Ты слышишь меня? Ты веришь мне? Веруешь в меня?

      Кто ты?

      Единость.

      Множество.

      Ты.

      И та же койка – незримо существует. Стоит только распахнуть тяжелые веки, позволить настырному взгляду прорезать их, оглядеться, впитать окружающее – она резво вгрызется в сердцевину глаза. Да неужели это происходит? Нет, не может это происходить, ведь все понарошку, обман, прихоть неведомого. Что же тебя обманывает? Зрение? Оно – увлажненный посредник, лишенный страсти и предвзятости, оно не должно лгать. Разум? Разве под силу ему такая вязь? Быть может, игра полутонов, хитросплетение вещей, событий, темноты и безмолвия, и еще – запаха (запах кислый, сырой)?

      Подойди, раздвинь занавески, как только что раздвинул слипшиеся веки, роясь в них пальцами; отвори окна настежь, хотя бы одно окно, одну только ставню, крайнюю, что меньше прочих. Сравни то, что расположено снаружи, с внутренним, своим, неприкаянным. Сравни СКАЧАТЬ