Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2018. Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

      Раскаявшись за прошлые года,

      зима повсюду сделала успехи —

      лопатами крошили глыбы льда,

      сгребали снег бесстрастные узбеки.

      А дальше впереди бульвар был пуст

      и гулко отдавался снежный хруст.

      Направо поперек бульвара лодка

      огромная привычный портит вид,

      а в лодке, словно за нее неловко,

      с собой не схожий Шолохов сидит.

      И, опасаясь новых козней вражьих,

      налево убегает Сивцев Вражек.

      А вот и Гоголь – с ним произошла

      лет шестьдесят назад метаморфоза:

      измученного лицезреньем зла

      сменил здесь бодрячок официоза.

      Прилизан и дипломатично сер

      сей дар «Правительства СССР».

      С верблюдом про себя сравнив кого-то,

      кто сплюнул под ноги на тротуар,

      я обошел Арбатские Ворота

      и на Никитский выбрался бульвар.

      Он и у вас не вызвал бы восторга:

      театр прескверный да музей Востока.

      Иное дело милый мой Тверской!

      Да, потрудились тут, обезобразив

      бульвар старинный заодно с Москвой.

      Но все ж малоприметен Тимирязев.

      И лишь Есенин, точно Командор,

      кидает сверху вниз нездешний взор.

      Вон, за оградой, наша аlma mater.

      Мы разошлись, как в море корабли,

      но, вероятно, пересох фарватер —

      сидим и ноем, братцы, на мели.

      Уж лучше бы строчить нас научили

      для заработка – в день по доброй миле!

      Нет, нет, шучу. Спасибо и за то,

      что мне профессор объяснил толково

      (а был он, разумеется, знаток):

      поэзия – не вычурное слово,

      прозрачность в ней важна и глубина,

      хоть видно камни – не достать до дна.

      А вот и ты, чей образ богатырский

      оправдан в опекушинской броне.

      Пусть мне милей и ближе Боратынский,

      но ты его сильней, ясней вдвойне.

      И вижу я в конце дороги торной

      твой памятник – другой, нерукотворный.

      Гораздо больше облик изменен.

      Венок лавровый, на плечах гиматий.

      В руках – еще с эпических времен —

      кифара для возвышенных занятий.

      Три Музы возле ног твоих. И кто?

      Евтерпа, Талия и Эрато…

      Возможно, это подползает старость —

      я на ходу стал забываться сном,

      и обратил внимание на странность,

      когда вдруг поскользнулся на Страстном:

      как тонет графоман в своем экстазе,

      тонул бульвар в сплошной весенней грязи.

      Неужто на Тверском была зима?!

      Здесь под деревьями чернеют лужи.

      Я помешался? Мир сошел с ума?

      Невозмутим Рахманинов снаружи.

      Вот он сидит ко мне уже спиной,

      прислушиваясь к музыке иной.

      Бульвар Петровский совершенно пуст.

      Отсюда в незапамятные годы

      к СКАЧАТЬ