еще большей степени, Мерван, сын последнего, вскоре стали фактическими правителями, оставив Осману лишь титул халифа и ответственность за все принимаемые ими меры, о которых его, как правило, не информировали. Приверженность традиционному исламу этих двоих, в первую очередь отца, никоим образом не была вне подозрений. Хакам был обращен только после дня взятия Мекки и впоследствии, после того как он выдал некоторые секреты, доверенные ему Мухаммедом, пророк наложил на него проклятие и отправил в ссылку. Абу Бакр и Осман подтвердили это решение. Осман, с другой стороны, вернул грешника обратно и даровал ему сто тысяч серебряных монет, а также земли, которые не являлись его собственностью, а принадлежали государству. Более того, халиф назначил Мервана своим секретарем и визирем, отдал ему в жены одну из своих дочерей и приумножил его богатства добычей из Африки. Стремясь воспользоваться возможностью, другие Омейяды, способные и честолюбивые молодые люди, к тому же сыновья самых непримиримых врагов Мухаммеда, добились самых выгодных постов, и все это к большой радости толпы, которая была только рада сменить старых ревностных поборников веры, суровых и строгих, на общительную и умную знать. Правда, это не могло не вызвать недовольства преданных мусульман, которые испытывали глубочайшее отвращение к новым провинциальным губернаторам. Кто мог не содрогнуться при воспоминании о том, что Абу Суфьян, отец того самого Муавии, которого Осман назначил правителем Сирии, командовал армией, победившей Мухаммеда у горы Оход, и той, что осадила его в Медине? Будучи лидером меккан, он не уступал, пока не увидел, что его дело проиграно и что десять тысяч мусульман готовы сокрушить его вместе со сторонниками. Но даже после этого, когда его призвал к себе Мухаммед и потребовал, чтобы он признал в нем посланника Бога, он ответил: «Простите мою откровенность, но я все еще сомневаюсь». Только когда его заверили, что если он не признает пророка, то лишится головы, Абу Суфьян стал мусульманином. Но его память оказалась короткой, и он очень скоро забыл о своем обращении.
Кто не помнит Хинд, мать Муавии, жестокую женщину, которая делала ожерелья и браслеты из ушей и носов мусульман, убитых при Оходе? Она разорвала тело Хамзы, дяди пророка, и, вырвав из него печень, впилась в нее зубами. Вероятно, это был элемент колдовства. Доктор Фрэзер в «Золотой ветви» утверждает, что некоторые племена Северо-Восточной Африки ели печень врага, который отличился храбростью, поскольку верили, что именно в ней эта храбрость находится. В общем, сын таких родителей, отпрыск «пожирательницы печени», вряд ли мог быть истинным мусульманином.
С правителем Египта, сводным братом Османа, которого звали Абдуллах ибн Сад ибн Абу Сарх, дело обстояло еще хуже. Его храбрость сомнению не подвергалась. Он нанес поражение греческому правителю Нумидии и одержал блестящую победу над греческим флотом, намного более многочисленным, чем его собственный. Но он был писцом Мухаммеда и, когда пророк диктовал ему откровения, менял слова и искажал смысл. Когда его богохульство было замечено, он
СКАЧАТЬ
