Горечь сердца (сборник). Лариса Склярук

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ дрожь. Кузьма с шумом втянул в себя воздух, потом, прижав указательным пальцем ноздрю, сморкнулся и, повернувшись, пошёл догуливать. И было в этом его заключительном поступке столько гнусности и безобразия, что Никифор почувствовал необыкновенную тяжесть в сердце. Кто ж виновен в этом беспределе? Где причина злобы, тупости, матерщины?

      Эта довольно обычная в деревне сцена сильно задела Никифора. Он вдруг представил на месте лежащей на земле женщины Вассу Жалость облила сердце, оно забилось томительно и беспокойно. Ему хотелось обдумать свои чувства. Он вывел из сарая лошадь, повёл её к реке. И пока счищал соломенным жгутом засохшую грязь с тела и копыт животного, обмывал лошадь, укрывал её попоной, неприхотливая лошадка тихо пофыркивала, словно одобряя работу хозяина.

      За работой и думами не заметил, как солнце спустилось за рощу. По воде протянулись дрожащие тени. В туманной дали на юге затерялись луга.

      Долго сидел Никифор на бугре. Каждый глоток влажного воздуха словно очищал его от скверны, гасил тоску. Любовь и нежность овладевали сердцем. Ему всё чудилось милое девичье лицо, глаза, сверкнувшие ему навстречу признательностью и любопытством.

      Серебристый туман забелел над водой, донёсся протяжный петушиный крик. Приближалось утро. Скорбь, всколыхнувшаяся в Никифоре, улеглась, обида, вызванная отказом, улетучилась. Всё, что случилось с ним, теперь не казалось ему таким безысходным.

      – Да не уступлю! – вдруг решил он, и лицо его затвердело. Он вернулся в дом и едва успел раздеться, как, подложив ладонь под кудрявую голову, заснул крепким сном без сновидений.

      …В воскресный день утром Никифор молча оделся. Поверх красной косоворотки надел синюю поддёвку, расчесал на косой пробор волосы. Сестры с любопытством смотрели на его приготовления. Отвечая на их вопрошающие взгляды, Никифор сказал.

      – Сам поеду сватать. А не отдадут… – он помолчал, по суровел лицом – на шее двинулся кадык – и воскликнул неожиданно: – Зарежу её и себя.

      Он и сам не знал, почему так сказал. Слова вырвались. Много лет спустя, когда ему припоминали эти слова, он конфузился: «Придумаете тоже… Хвантазёры».

      Но сейчас Степанида перепугалась не на шутку.

      – Да ты что, шальной?! – воскликнула она ошарашенно. Никифор, не отвечая, решительно вышел из избы, сел боком на грядку телеги. Низкорослая лохматая лошадка побежала мелкой рысцой. Степанида заметалась по горнице, крикнула Прасковье:

      – Беги к крёстному, скажи ему, скажи! Ой, беда!

      – Да что сказать-то?

      – Да всё скажи, дура! За ним надо ехать, – шумела Степанида, вытаскивая из сундука праздничную одежду. – Ой, что будет… Да что ты впала в столбняк, беги! Ой, родимые мои! Да кто знает, что впрямь у него на уме… Совсем ведь извёлся парень!

      Осенний воздух был холоден и прозрачен. И вблизи дороги, и вдали, на холмах, в золотисто-буром уборе стояли грациозные берёзы, осины, дикие груши. Прибитая недавним дождём пыль не поднималась вверх, а рассыпалась по обе стороны деревянных СКАЧАТЬ