Ангел пригляда. Алексей Винокуров

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ чем думал Кураев. Не смерти он боялся, этот страх сержант отличил бы из тысячи, но тогда чего?

      Товарищ генерал тоже посмотрел на сержанта, потом перевел глаза на майора, поднял брови вопросительно.

      «Надежный, – одними глазами отвечал майор, – надежнейший…»

      Это была чистая правда. На совести Кураева не один уже имелся к тому моменту чисто шлепнутый. Впрочем, на совести – не то слово. Совесть его не тревожила, потому что все всегда обставлялось правильно, по уму. Начальство давало приказ, подчиненный – выполнял. Да и сам процесс проходил быстро, незаметно, вроде как ведут человека куда-то под конвоем, вдруг раз – и нет его. В других местах, он слышал, где ополченцы рулят, любят покуражиться, заранее «приговор» зачитывают, мурыжат. У них же все по-простому, раз – и в дамках. Приятного все равно мало, конечно, но переживаний меньше, а гуманизма больше.

      И главное, никаких тебе военных преступлений, просто присяга, контракт и служение Родине. Между нами, оно и потяжелее будет, чем на передовой. Там напротив враг, в руках у него оружие. Или ты его, или он тебя. А когда голый и босый перед тобой, да еще поглядывает заискивающе, слезно: куда меня, мол, и надеется до последнего, вот тут, правду сказать, требуются морально-волевые качества и идейная устойчивость. Хотя, как уже говорилось, приказ все спишет. Если на войне приказы обсуждать или, к примеру, спорить с офицерами, то что же это будет? С другой стороны, он слышал, в израильской армии такое случается. Ну, так там, поди, одни евреи, каждый считает себя умнее всех. Вот потому-то они до сих пор со своими палестинцами возятся, наши бы давно вопрос решили…

      Генерал Супрун еще раз оглядел бравого сержанта, сказал майору негромко:

      – На пару слов.

      Генерал, адъютант и майор вышли из кабинета, дверь за собой прикрыли аккуратно. Василий стоял, боясь глядеть на лысого, в голове вертелась одна только мысль: «За что его? За что?» К мысли этой почему-то примешивалось несвойственное Кураеву чувство стыда и тоски, и даже в ногах чуялась слабость.

      Вдруг лысый заговорил – быстро, деловито:

      – Сержант, тебя как зовут?

      – Василий Кураев, – почему-то подтянувшись, отвечал сержант, хоть это было и не по уставу: нигде не сказано, что арестованному нужно рапортовать по всей форме и вести с ним светские разговоры. Тем более такому, с подозрением на шпионаж.

      – Отлично. А меня – Рубинштейн, Иван Иванович.

      – Рубинштейн? – упавшим голосом переспросил сержант. – Из евреев, что ли?

      Тот только поморщился нетерпеливо, но законных сомнений не опроверг.

      – У меня, – сказал, – в кармане мобильник. Я прошу тебя – возьми его себе. На него должны позвонить…

      – Вас шлепнуть хотят, – перебил его Кураев, хотя за такие слова уже самого его ждал не выговор, а натуральный трибунал.

      – Знаю, – кивнул загадочный собеседник, – потому и прошу. Звонок очень важный, нельзя его СКАЧАТЬ