Мы здесь живем. В 3-х томах. Том 1. Анатолий Марченко

Чтение книги онлайн.

      – Это почему? За что сидишь? Какая статья?

      – А вы посмотрите мое дело, узнаете.

      Офицер выскочил из камеры, а через несколько минут пришел еще с одним.

      – Марченко, быстро с вещами. Как вы попали в эту камеру?

      – Я себе камеру не выбирал.

      Меня перевели в пустую камеру, а через два дня отправили этапом в Алма-Ату.

      Райская жизнь кончилась, больше меня не сажали в отдельную клетку. Из Ташкента отправляли столько заключенных и сосланных, что было не до правил. Все клетки-купе вагонзаков были забиты до отказа. Восемь человек сидят внизу, четверо на втором этаже, двое лежат на самой верхотуре. Там, наверху, адская жара и духота, и они мокрые, как мыши, пот с них прямо капает. Впрочем, внизу тоже все взмокли.

      Из Ташкента отправляли в ссылку «тунеядцев».

      В одной из клеток едут женщины, у них немного просторнее, их всего тринадцать. Но у одной грудной ребенок. На весь вагон слышен плач младенца, женщина о чем-то просит конвоира, а он грубо отказывает. Женщина начинает рыдать, ее соседки кричат, ругаются с конвоиром. В это время в коридор входит начальник вагона, капитан:

      – Кончай базар! Наручников захотелось?

      Женщина, плача, объясняет: ребенок обмарал пеленки, а у нее всего две смены, она просит, чтоб ее вывели в уборную постирать.

      – Ничего не случится, подождешь!

      – Да у меня ребенка завернуть не во что, что же делать?

      – Рожала – меня не спрашивала, – отвечает капитан и уходит.

      Когда женщин стали водить на оправку, первой пошла мать ребенка. Она кое-как замыла пеленки в раковине и оставила их там. Следующая тоже постирала сколько успела и тоже оставила. И следующая. Пока сводили всех женщин, пеленки были постираны и последняя захватила их в клетку. Там их и сушили.

      Хорошо, что люди и за решеткой остаются людьми.

      Всю дорогу идут бесконечные проверки. Входишь в вагонзак – обыск, даже только что выданный в тюрьме хлеб и тот весь перетыкали. Потом проверка – фамилия, имя, отчество, год рождения, статья, срок, конец срока… Сверяют тебя с фотокарточкой на деле. Выходишь из вагона – проверка… На пересылке – обыск, проверка, опрос по делу. Вызывают на этап – опять обыск, проверка, опрос по делу. И так каждый день по нескольку раз.

      Сколько же мне ехать? Куда? Наверняка до Новосибирска – через Алма-Ату, Семипалатинск. А из Новосибирска куда – на Урал? На Север? На Восток? Везде есть комсомольские стройки…

      В Алма-Ате после «воронка»-душегубки нас, как полагается, выстроили в колонну по пяти, стали считать пятерками, проверять по фамилиям, чтобы вести в корпус. В конце колонны те самые женщины, из нашего вагона. Уголовники, едва очухавшись после «воронка», стали заводить знакомства. Надзиратели, офицеры орут на зэков, гоняют от женщин, угрожают: разговаривать вообще нельзя, с женщинами тем более.

      – А катись ты, начальник, со своим карцером вместе. Хоть погляжу на бабу, а там сажай. Мне теперь пять лет баб не видать, только на картинках СКАЧАТЬ