Венедикт Ерофеев: посторонний. Олег Лекманов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и их знакомых. Тот же Николай Котрелев вспоминает, как Венедикт несколько раз оставался на ночь в коммуналке на Трубной улице, в комнате младшего брата Владимира Муравьева, Леонида (Ледика[245]), и сосед Ледика по квартире потом ворчал: «Опять мурма́нский ночевал».

      В начале марта Ерофеев устроился разнорабочим во второе строительное управление «Ремстройтреста» Краснопресненского района и получил комнату в общежитии этого треста. На инерционной волне студенческой дружбы сюда к нему несколько раз заглядывали прежние товарищи. «Была осень 1957 года, наш курс жил еще на Стромынке, – вспоминает Юрий Романеев. – Леня Самосейко сказал мне, что у Вени день рождения, и я смог бы его поздравить, только непременно с бутылкой водки. Дал мне Леня адрес, по которому я в вечерней Москве легко нашел новое Венино обиталище. Именинник оказался дома. В комнате было несколько кроватей с тумбочками при них. На Вениной тумбочке возвышалась стопка книг. Это было дореволюционное издание Фета. Кажется, в комнате были и другие жильцы, но в общение с нами они не вступали. И сам я долго не засиделся, поздравил Веню посредством бутылки и вскоре ретировался на Стромынку»[246].

      Упоминание про «стопку книг» на тумбочке Ерофеева – это деталь характерная и весьма значимая. Где бы он ни жил, в каких бы трудных условиях ни оказывался, его всегда сопровождало множество книг. «У Ерофеева была удивительная способность русского человека к самообразованию, то есть – способность без учителей начитать огромное количество материала, – рассказывает Алексей Муравьев. – Я думаю, что первоначальный разгон у него был такой сильный, что на этом разгоне он много чего освоил. Читал он постоянно». «Ерофеев не был систематически образованным человеком, однако знал очень много и этим знанием не подавлял. Цену себе знал, но держался с непоказной скромностью», – вспоминает Николай Котрелев. «Чаще всего, когда все были на лекциях, он читал лежа. И все свои знания он приобретал именно так – самоподготовкой и запойным чтением», – рассказывает Виктор Евсеев[247]. «Он всю жизнь читал, читал очень много, – свидетельствовал Владимир Муравьев. – Мог месяцами просиживать в Исторической библиотеке, а восприимчивость у него была великолепная»[248]. «У него были большие амбарные тетради, в которые он записывал то, что ему было неизвестно и что он хотел бы узнать, например, списки композиторов, музыку которых он еще не слушал», – рассказывает пианист Януш Гжелёнзка.

      Посетила Ерофеева в общежитии «Ремстройтреста» и сестра Нина Фролова: «Я поехала к Венедикту, его проведать. Какой-то мужичок все мне пытался что-то о Венедикте сказать, а Венедикт ему не давал, потому что мама еще была жива тогда и Венедикт скрывал, что в университете уже не учится. И я помню, вид у него, конечно, был не очень-то… Я помню, я ему еще брюки отглаживала»[249].

      Совсем по-другому описывает встречу с Ерофеевым и его новыми соседями Владимир Муравьев: «…общежитие его было возле СКАЧАТЬ