Труды по россиеведению. Выпуск 5. Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

      Что же нам делать? Ну, прежде всего, определить: кто мы? Что за люди, которых я обозначаю этим местоимением? Это те, кто в разных формах, но с одним идейным мотивом косит от всеобщей мобилизации на внутренний фронт. Когда-то Бродский говорил о себе, что всю жизнь чувствовал себя партизаном, т.е. тем, кто в одиночку или в небольших отрядах противостоит, казалось бы, уже победителю. Наша «партизанская борьба» должна быть направлена на сокрушение стратегического потенциала, повторю, казалось бы, уже победителя. А этот потенциал есть история.

      Но не просто история как некий событийный ряд, не просто историософия, хотя и со всем этим придется иметь дело. Но история, которая стала фундаментом для возведения новой русской, по сути, обязательной для всех идеологии. И хотя о ней мы уже отчасти говорили, определим ее еще раз. Красно-белое черносотенство, революционный консерватизм, «консерватизм без традиций». Все это взято из политического лексикона Петра Струве. Слова примерно столетней давности.

      Раз уж мы упомянули имя этого великого человека, вспомним, что сказал о нем о. С. Булгаков в своем надгробном слове (ровно семьдесят лет назад, в Париже, в Александро-Невском соборе): «Количественным успехом не увенчалось наше дело, до времени мы оказались сметены насилием воинствующего безбожия, однако духовная битва была дана и остается незабываема…»51. Зачем я вспомнил эту речь Булгакова на отпевании его друга? «Партизаны» должны знать: «наше дело» совсем не обязательно увенчается успехом. Современные «воинствующие безбожники» (включая тех, кого ТВ в своих эфирах много лет подряд высвечивает в церквах на Пасху и Рождество) и сегодня количественно значительно сильнее. Главное – в другом. Должна быть дана духовная битва. Даже если мы догадываемся, что может повториться ситуация, типологически схожая с той, в которой оказались Струве, Булгаков и тысячи других «крестоносцев свободы» (это тогда же о. Сергий – о своем усопшем друге).

      Конечно, красиво, величественно звучит: «крестоносец свободы». И, в общем-то, сегодня в стане «партизан» практически некому примерить на себя это определение. Как-то нескромно. Но вот в чем исторический вызов – или, как говорил Галич, «и все так же, не проще, / век наш пробует нас…»? Помните, что дальше? «Можешь выйти на площадь, / Смеешь выйти на площадь / …В тот назначенный час?». Если мы сможем и посмеем, то при всех наших малости и скромности вернем в Россию определение «крестоносец свободы».

      Однако хватит красивых слов и исторических реминисценций. Смысл предстоящей или уже идущей битвы двояк. Во-первых, показать несостоятельность и опасность их прочтения истории, их новой идеологии. Во-вторых, сформулировать новое русское либеральное мировоззрение и конкретную политическую программу. В общем, это должна быть философия русского сопротивления злу – потенциально: русскому фашизму.

      Такая философия станет действенной СКАЧАТЬ