Раскол Русской Церкви в середине XVII века. Александр Владимирович Крамер

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ царствования, принципу, которым вдохновлялась вся его политика, государственной необходимости и объединяющим и централизирующим тенденциям, этот идеал более высокой справедливости привел во многих отношениях к совершенно противоположному результату: уложение окончательно разрушило все прежние опыты административной или юридической автономии, и как в гражданской, так и в церковной области, создало благоприятную почву для московской «волокиты». <…> Страна несомненно прогрессировала, но в смысле того особенного прогресса, по которому она пошла в век Петра Великаго и Екатерины Великой, и в котором руководящим началом служило всепоглощающее могущество государства и его деспотическая власть. Народные массы повидимому вполне сознавали подобный факт, так как новое законодательство встречено было без всякаго энтузиазма. <…> И бунты участились в разных пунктах русской территории. В Сольвычегодске едва не убили сборщика податей, в Устюге бросили в реку воеводу, Михаила Милославскаго, родственника самаго царя. Всюду грабежи и убийства, следствие и виселицы» [89, с. 70].

      Замечательно точное наблюдение: «все труды царствования Алексея Михайловича были подчинены принципу государственной необходимости»; – в том числе (что наиболее важно для темы предлежащей читателю книги) и церковная реформа, и разгром Соловок, и казнь Морозовой. Не принципу верности церковному преданию или моральным принципам, а государственной необходимости. Как ее понимал царь, конечно. Этому же принципу, как известно, были позднее подчинены «труды» имп. Петра I, о которых см. ниже. Царь же Федор Алексеевич имел счастливую способность сочетать заботы о государственной необходимости с принципами гуманности и верности церковному преданию и русским традициям.

      По «Уложению» весь суд над лицами церковного ведомства по гражданским и уголовным делам и весь контроль над церковной экономикой переходили к новосозданному государственному «Монастырскому приказу», что особенно не одобрял Никон. В изъятие из этого принципа он в своей митрополии получил право по-прежнему судить все население церковных земель (клириков и мирян) церковным судом по всем делам. И даже более: во всей новгородской области он мог контролировать и государственный суд над лицами государственного ведомства, причем государевым дьякам было строго запрещено вмешиваться в дела митрополита. Это, как и щедрая благотворительность (он устроил 4 богадельни, во время голода кормил 200–300 человек ежедневно, и безденежно хоронил неимущих) сделало его чрезвычайно любимым в народе. «Это приучило Никона и на будущее время заниматься мiрскими делами» [113, кн.2, с. 160]. «В первые годы патриаршества Никона среди управляющих Монастырским приказом были и представители духовенства; <…> но при И. Ф. Стрешневе <т. е. после 17.4.1657> все они были отстранены от управления» [139, с. 191].

      Однако, при всем этом, для умиротворения кого-либо Никон, по своему характеру, был вполне непригоден, и в Новгороде вспыхнуло давно зревшее восстание; СКАЧАТЬ