Заурядные письма священника своей мертвой жене. Франц Вертфоллен

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ повторять стала, а он такой – труп покажи, а ей что показывать? Вот ее и забрали. Кэтти, а если все выползет? Если разнюхают они, что мы детей вытаскиваем, дальше-то как?

      Влад говорит, переживать рано. Не зря же мы взятки немцам даем. Не евреям этим всяким, а немцам, они, мол, дело затормозят, но Сарочка! Сару жалко. Цацик совсем исхудал. Думаю, зря мы его без мамы вытащили. Что теперь с Сарой станет? Молюсь за нее.

      Пани Вержбицкая печенья принесла.

      Отдал Цацику, Цацик его и не тронул, грустно смотрит так – мама.

      Да что ж я Цанека всё Цацик! Хоть, может, оттого, что большеголовый такой, тихий и не ест.

      Аж сам есть не могу.

      Детям Агнешки хотел отдать, но тут опять этот мальчик зашел, в пиджачке который. В этот раз прямо с дождя, промокший. Больше семнадцати и не дашь. Мне бы его на службу позвать, а тут… я его тогда на скамье увидел, он с закрытыми глазами сидел, лицо худенькое, печальное, брови

      поднялись. Ты же знаешь, не люблю я людей в молитве прерывать, никогда не любил. Они ж, в конце концов, к богу идут не за проформой, как можно их в самый искренний момент… думаю, как встанет, на службу и позову. Своими делами занялся. А он уснул. То есть, я не уверен, но мне показалось, что через боковую дверь я мельком увидел, как он голову уронил, ну, когда засыпаешь и бац – голова падает. Проснулся тут же. И убежал.

      Что за мальчик?

      Так вот он сегодня тоже заходил. Давно его не было, а теперь зашел. Я даже волноваться начал. На беглого еврея он не похож. Красивый мальчик. На поляка – тоже. Для немца… почему не в войсках? Или в войсках, но раненный? Меня откуда знает, чтоб по-английски? На лбу ж у меня Уэльс не нарисован… или нарисован?

      В общем, и сегодня зашел.

      И все в том же пиджачке. Покашливает.

      Я решил – в этот раз не упущу. Он у Девы Марии стоял – над ящичком, куда банкноты пропихивал.

      Я тихонечко подошел, за локоть тронул, а он как вздрогнет.

      Аж я вздрогнул.

      Неудобно так стало.

      И его засмущал.

      Худенький такой, у меня как раз печенья были в руках, я ему и протянул. А он брови схмурил, на меня, на кулек смотрит. «Это что?» – говорит.

      Я: Печенья.

      МАЛЬЧИК: Мне?

      Я: Вам. Они хорошие.

      МАЛЬЧИК: Спасибо. I’m full of sugar for today. Have a good night.

      И опять сбежал.

      Кэтти, можно быть большим дураком, чем я?

      А нацисты нас больше визитами не удостаивали, и слава богу.

      Помолись за Цацика, за Сарочку. Пусть все у них будет.

      Кэтти,

      Печенья те мальчишки Агнешки сжевали за милую душу.

      Крыша больше не течет, вышло солнышко.

      О Саре так ничего и не слышно.

      На те десять марок живу. Много еще осталось. Радуюсь, главное, чтоб на бумагу с карандашами хватало – тебе писать.

      Вспоминал СКАЧАТЬ