Аргентина. Лейхтвейс. Андрей Валентинов

Чтение книги онлайн.

      В книжках про благородного разбойника Лейхтвейса все было просто и понятно: герой и его друзья сражались против шайки гнусных негодяев, которые обижали девушек и заставляли крестьян отдавать последние медяки. Перелистывая страницы, Коля Таубе за героя переживал, негодяев же искренне ненавидел. Но однажды он попытался представить, что все происходит не в далекой Германии, а здесь, в СССР. Мысленно переодел негодяев в милицейскую форму, героя, вручив обрез, посадил на тачанку с пулеметом, абстрактные же медяки обернулись несданной продразверсткой… Вышло плохо, хуже не бывает. Отец полгода воевал на Тамбовщине, дядю, тоже бывшего офицера, убили махновцы. В Лейхтвейсе Коля не разочаровался, но книжки больше не перечитывал.

      В жизни все оказалось еще сложнее. Вождь Красной армии товарищ Троцкий внезапно стал каким-то «уклонистом», а потом и вовсе врагом, журнал «Дружные ребята» переименовали, потому как дружить с кем попало уже нельзя, из Германии, где жили папины родственники, перестали поступать письма. А потом застрелился Владимир Маяковский – тот самый, под чью песню они маршировали в школе. «Возьмем винтовки новые, на штык флажки! И с песнею в стрелковые пойдем кружки. Раз, два!..»

      «Термидор», – говорил отец. Слово было незнакомым, рычащим и очень неприятным. В книжках говорилось, что это летний месяц по французскому календарю, но слово все равно пугало. Во Франции Термидор убил Робеспьера и Сен-Жюста. Дома же все чаще говорили об арестах, отец сжигал бумаги и старые письма, а потом перестал ходить на службу – красного командира уволили без объяснения причин. Термидор уже стоял за дверью.

      После ареста отца мать прожила недолго, не выдержало сердце. Уже в интернате сын врага трудового народа Таубе задумался о том, что Лейхтвейс, даже с обрезом и на тачанке, может быть и прав. Родина и народ – это одно, Сталин и Термидор – совсем иное.

      То, что школа в Тильзите непростая, Лейхтвейс понял быстро. Кроме обычных предметов – спортивные секции, а для него и еще одного мальчика-эмигранта – индивидуальные занятия по русскому языку. Германия бурлила, рушились правительства, на улицах коммунисты-тельмановцы насмерть дрались с штурмовиками, но в школе было тихо. Даже с приходом Гитлера к власти мало что изменилось. Никто не заставлял вступать в Гитлерюгенд, книги Аркадия Гайдара, официально изъятые из библиотеки, по-прежнему выдавали, если попросить. Про СССР на уроках рассказывали много, причем не только плохое.

      – А разве я смогу быть разведчиком? – удивился Лейхтвейс на собеседовании. А потом и сам удивил будущего куратора. Когда тот намекнул, что работать придется против России и Сталина, Николай Таубе даже не дослушал до конца.

      – Против Сталина – значит за Россию!

      Благородный разбойник бросил вызов Термидору.

      * * *

      Скала вызывала уважение – отвесная, ровная, она вздымалась вверх неприступной монолитной стеной. СКАЧАТЬ