Корнями вверх. Сергей Строкань

Чтение книги онлайн.

      Если пища мертва, то ее неприступны останки,

      тронешь сэндвич холодный глазами – и ты уже сыт,

      в перерезанном горле безжизненной белой буханки,

      словно твердая кровь, застревает полоска сухой колбасы.

      Узкогорлая ваза, в которой задушены тихо побеги восторга,

      пересеянной влагой давно подавила восстанье слюны,

      чтобы ты холодел у витрин продуктового морга,

      подбирая покойника с яркою биркой цены.

      Если эти хлеба рождены не божественным жестом

      и элитные вина не взмах над пустыней пролил,

      то тебе не уйти от суфлера сферической жести,

      от нелетного времени с тяжестью свинченных крыл.

      Между спущенным облаком и нависающей карой господней,

      затянувший удавку на горле слепой пустоты,

      супермаркет петляет, как длинный туннель к преисподней,

      ты идешь по нему, ты совсем поседел и твой сэндвич остыл,

      И, пожалуй, один лишь язык не утратил свободу,

      только вздыбить его, если рот не закрыть на замок —

      все равно, что с разбегу нырнуть в зеркала, а не в воду,

      или с места рвануть – и себе наступить на шнурок.

      Значит, будет пуста усыпальница в льдистом кристалле,

      где когда-то зрел бунт, а сейчас безмятежно течет бытие…

      То ли рожь, то ли ржа прикипает к заоблачной стали,

      что, как черствую булку, разрезала горло твое.

      В такую ночь, когда звезде тебя не видно,

      раздвинув кости интерьерного бамбука,

      ты в страшной духоте откроешь Windows

      дышать у синей проруби ноутбука.

      Пусть, как на кладбище, на книжной полке тесно,

      зато в сети просторно, как в астрале,

      здесь плавают расслабленные тексты,

      что рыбами непугаными стали,

      и, чем плотнее тьма, тем ночь безбрежней,

      ты послан средь морей и гор условных

      освоить их язык, забыв свой прежний,

      мерцая на манер холоднокровных.

      Язык со временем дает усушку и усадку,

      и вот лапшу зовут английским словом noodle

      писатели неробского десятка,

      которых бес, точнее, текст попутал.

      Что буржуазно – вовсе не антинародно,

      коты Британии внушают львам Цейлона,

      и вот опять литература – это модно,

      и лоск салонности – как блеск автосалона.

      А правит кошками компьютерная мышка,

      консервы речи вырываются из жести,

      ложась в коробочку десятидолларовой книжки

      мышешуршания полночных путешествий.

      Герой, СКАЧАТЬ