Западноевропейская литература ХХ века: учебное пособие. В. В. Шервашидзе

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ сердце»). Чувственные формы материального мира воспринимаются Бодлером как отблески подлинной реальности, сущности вещей:

      Идея, Форма, Существо,

      Слетев с лазури к жизни новой,

      Вдруг упадают в Стикс свинцовый,

      Где все и слепо и мертво.

      «Неисцелимое». Пер. И. Лихачева

      Только искусство, утверждает Бодлер, способно прозреть за «внешностью вещей» «новые созвездия». Поэт называет искусство «возвышенным деформированием природы», создающим «сад истинной красоты» при помощи безграничного полета фантазии и воображения. «Нет воображения, нет и движения» («Искусственный рай»). «Воображение – почти божественная способность, которая с самого начала, вне философских методов, улавливает интимные и тайные связи вещей, соответствия и аналогии» (Бодлер). Неудержимое влечение к «тайне жизни», к Бесконечному, стремление вырваться к «мирам иным» заставляли Бодлера искать искусственные средства (алкоголь, наркотики), расширяющие границы воображения, «обостряющие необыкновенную утонченность, удивительную остроту) всех чувств, когда первый попавшийся предмет становится красноречивым символом» («Искусственный рай»):

      Как сверкает небесный простор!

      Без узды, без кнута и без шпор.

      Конь – вино мчит нас в царство чудес.

      В феерическом блеске небес!

      «Вино любовников». Пер. В. Левика

      Наркотическая эйфория обнажала «тайный язык мироздания»: «глаза созерцают бесконечное; ухо различает неуловимые звуки; все предметы медленно теряют прежние формы и принимают новые. Звуки облекаются в краски; в красках слышится музыка» («Искусственный рай»). Вся вселенная предстает перед Бодлером как «кладовая образов и знаков, связанных тайным родством аналогий и соответствий». «Соответствия передают сумеречное и глубинное единство древа, – подчеркивал поэт, – которое растет повсюду, в любом климате, под любым солнцем, не из семечка, а самозарождаясь». Смысл аллегорий разрастается. Бодлер считал «аллегорию в высшей степени одухотворенным видом искусства»:

      Природа – строгий храм, где строй живых колонн

      Порой чуть внятный звук украдкою уронит;

      Лесами символов бредет, в их чащах тонет

      Смущенный человек, их взглядом умилен.

      Как эхо отзвуков в один аккорд неясный,

      Где все едино, свет и ночи темнота,

      Благоухания, и звуки, и цвета

      В ней сочетаются в гармонии согласной.

      «Соответствия». Пер. Б. Лившица

      Бодлер ощущает себя одновременно «объектом и субъектом», «магнетизером и ясновидящим». «Весь мир ему открыт, и внятен тот язык // Которым говорит, цвет и вещь немая» («Парение». Пер. Шора).

      Поэзия Бодлера приобретает визионерский характер, превращаясь в «чародейство и колдовство»: «…слова оживают, облекаются плотью и кровью: существительное во всем своем субстанциональном величии, прилагательное – цветное, прозрачное облачение СКАЧАТЬ